Сергей остроумов. Гигантские шаги сергея манукяна Сергей остроумов барабанщик

Я начинал мальчиком-фотографом при редакции газеты «Восточно-Сибирская правда» еще школьником. Приносил фото, снятые простым «Зенитом» и отпечатанные на портативном увеличителе в кладовке коммунальной квартиры. Текстовки под фото мне помогали писать ведущие тогда журналисты «Восточки» Владимир Козловский, Юрий Скоп, Вячеслав Шугаев, Борис Новгородов, Василий Лысенко. А воспитывали меня как журналиста требовательные, но очень доброжелательные редакторы «Восточки» А.Г.Ступко, Е.И.Яковлева, М.В.Бобров, В.П.Никольский.

В 1967 году, будучи студентом Иркутского иняза, я съездил в Англию и Шотландию. Написал для «Восточки» пять больших путевых очерков. Руководство газеты решило напечатать их без сокращений, поставили все снимки. Эти публикации и решили мою судьбу: в июле 1968 года при вручении диплома иняза я был приглашен на работу в Агентство печати «Новости» собственным корреспондентом по Восточной Сибири. Но должен сказать, что Почетные грамоты «Восточки» мне как юнкору, до сих пор дороже более поздних «весомых» наград.

Здесь собраны тобой фотографии и сувениры, видимо, со всего мира. Мне бы хотелось подробнее узнать о некоторых. Вот, например, эта золотистая медаль на бело-красной ленте…

Это золотая медаль японской газеты «Асахи». Она вручена мне за « Информацию на благо мира и сотрудничества» ведущим политобозревателем этой газеты. Однако заслуга моя перед газетой «Асахи» не столько в написании каких-либо материалов, сколько в подготовке программ и приеме японских журналистов в Сибири.

Расскажи, пожалуйста, подробнее об этой стороне деятельности.

Оказание профессиональной помощи зарубежным коллегам во время их поездок по нашей стране – одна из важнейших задач всех сотрудников агентства «Новости». За четверть века работы я принял и организовал программы пребывания в Сибири примерно двум тысячам иностранных журналистов, писателей, режиссеров телевидения. Они написали тысячи статей, сотни книг, сняли множество фильмов. Таким образом, выбранные и подготовленные мной объекты – люди, предприятия, уголки природы, стройки и т.д. стали достоянием миллионов зарубежных читателей и зрителей большинства стран мира. Мне не раз в годы «холодной войны» приходилось объяснять начальству, почему вообще о СССР многие иностранные журналисты пишут плохо, а о Сибири – даже очень хорошо. Да потому что все мои аргументы подтверждает сама Сибирь и ее люди! Сибирь и сибиряки уникальны. Люди чисты в своих помыслах и немного наивны в своем энтузиазме. Они говорят иностранцам правду, не боятся начальства и часто шутят: «Дальше Сибири не пошлют»…

Помню две сенсационные (для советского руководства) публикации в западной прессе. Во французской «Монд» серия статей Алена Жакоба «Стройки Сибири, или Нравственное здоровье коммунизма». В американской «Вашингтон пост» на первой странице Роберт Кайзер – «Братск: будущее, каким оно должно быть». Остается только сожалеть, что со времени появления этих искренних и восторженных материалов в начале семидесятых годов наши власти наделали столько ошибок и даже экономических преступлений, что сами опровергли оптимистичные прогнозы иностранных репортеров в отношении Сибири.

В заключение хочу спросить: что бы ты пожелал молодым, начинающим журналистам?

НЕ ПРЕДАВАТЬ СЕБЯ И ДРУЗЕЙ НИ ЗА КАКИЕ БЛАГА, ДАЖЕ ЗА ВСЕ ЗОЛОТО МИРА!

Из интервью журналисту Владимиру ХОМУТОВУ
газета "Восточно-Сибирская правда" 17 июля 1993 г

Видео:

Слова и музыка Сергея О.Остроумова

Мы славим Иркутск!
Мы славим Иркутск!
Старинный город у Байкала!

Мы любим Иркутск!
Мы любим Иркутск!
И Ангару, что краше стала!

Сибирью все гордимся мы
Землёй людей свободных, смелых!
Её столицей стал Иркутск
Трудом талантливых, умелых!

Старинных улочек уют,
Узоры деревянных кружев…
Дороги мира к нам ведут:
Иркутск музеем людям служит!

Наукоград создали мы
И стали ближе к Солнцу, к звездам!
Живи, сияй же наш Иркутск!
Тебе огонь сердец весь отдан!!!

Церквей златые купола
Мы для потомков сохраняем,
И в праздник нам звонят колокола,
Когда Иркутск родной мы прославляем!!!

Романсы:

В джазово-клубной жизни Новосибирска все время что-то происходит. Пусть и не так часто, как, допустим, в Москве или Питере. Не успели утихнуть охи да ахи по случаю двухнедельного музыкального марафона, устроенного Женей Гимером в гриль-баре New York Times, еще обсуждают местные гитаристы все плюсы и минусы гастролей Пола Метса из Миннеаполиса (они прошли в начале ноября), как через десять дней после них взял да и снова пожаловал из столицы давний любимец новосибирской джазовой публики Сергей Манукян. Да не один, а с первоклассным ударником Сергеем Остроумовым. Тот, видно, соскучился по сибирской глубинке после 9-летней работы в Голландии (она явно пошла ему на пользу; впрочем, а кому бы это повредило?).
Манукян не был в наших краях уже давненько. В августе 98-го он играл на площадке перед "Победой" на празднике в честь 1-й годовщины выхода в эфир джазовых шоу от New York Pizza на муниципальном радио. За те два с лишним года, что мы с ним не виделись, он успел накопить денег, чтобы переехать в пятикомнатную квартиру в центре Москвы, обзавестись четвертым ребенком и... шикарным синтезатором "Korg Triton", на котором не гнушается играть даже сам Джо Завинул, крестный отец стиля "фьюжн" и со-основатель суперпопулярной в прошлом джаз-роковой группы Weather Report. Плюс ко всему Манукян записал два альбома на CD, и найти их в продаже почти невозможно.
Ладно, оставим в стороне вопросы благополучия. Слава Богу, здесь многое удалось. А что же изменилось в творчестве Сергея Манукяна? ДА ОЧЕНЬ МНОГОЕ!
Три ночи в клубе New York Times помогли составить более-менее полную картину, а обширное интервью Сергея для "Радио Новосибирск" раскрыло некоторые подробности жизни и работы современного джазового артиста, вокалиста # 1 в России (вероятно, и в СНГ тоже).
Во-первых, Сергей Манукян как исполнитель стал АГРЕССИВЕН (да простят читатели автора за это слово, используемое здесь только с положительной коннотацией). Настолько агрессивен, насколько бывает американский джазмен: чрезвычайно работоспособный, тонко чувствующий реакцию публики, не терпящий эмоциональных пустот и монотонности, мгновенно меняющий для этого динамику и даже темпоритм, все же оставаясь в рамках заранее аранжированной пьесы. Я бы назвал это агрессивностью ПРОФЕССИОНАЛА.
"Время ресторанных музыкантов-шептунов, игравших не для слушателей, а для полупьяных жующих посетителей, прошло," - говорит Сергей. "Нельзя играть в угоду лишь самому себе или "на халяву", - только опустишься, а можно и без работы остаться...".
Конечно, Манукяну здорово повезло с партнером. Такого барабанщика, как Сергей Остроумов, Новосибирск давно не видел и не слышал. Вот еще один пример по-хорошему агрессивного и вместе с тем чуткого музыканта. И публика в New York Times отлично чувствовала этот практически АБСОЛЮТНЫЙ профессионализм. Взять, к примеру, хотя бы неожиданно энергичное исполнение двумя Сергеями такой "заезженной" джазовой классики, как "Body And Soul", "Summertime", "It Don"t Mean A Thing" или "Sophisticated Lady". Каждый из этих номеров (да и другие тоже!) напоминал сиюминутную музыкальную драму; временами даже приходило на ум сравнение с дуэтом Джон Колтрейн - Элвин Джонс, только здесь функцию саксофона исполнял голос либо синтезатор. (Вероятно, последняя работа с биг-бэндом "энергетического" Игоря Бутмана в Le Club"e сыграла для Манукяна немалую роль).
Во-вторых, многое изменилось и в манере пения Манукяна. Почти исчезла чрезмерная "крунерская" слащавость, скэт стал звучать (как и положено) совсем по-английски, в голосовых импровизациях появилось забавное подражание новоорлеанскому засурдиненному тромбону, а синтезатор временами начал подыгрывать голосу искушенными гитарными пассажами. В отличие от множества других российских артистов (в каком бы жанре они ни работали), Сергей Манукян не "исполняет песню" и не "работает" - он ПОЕТ. Даже если это с виду незатейливая песенка вроде "Caravan" - здесь он абсолютно оригинально и органично вплетает вокальную имитацию меланхоличной мелодии усталого бедуина. (Интересно, а есть ли в Армении кочевники, верблюды и пустыни?). (Вопрос, конечно, интересный, тем более что Манукян вовсе не из Армении родом, а из Чечено-Ингушетии - ред.)
И, конечно, в-третьих: репертуар. Он стал, к счастью, более джазовым. Про композиции Эллингтона я уже сказал. А вот первый и третий концерты этого славного московского дуэта начинались вещью, которую можно было узнать только через пару минут, и то благодаря знакомому басовому риффу да по двум-трем нотам из темы, звучащей неявно. Не что иное, как "All Blues" трубача под знаменитым именем Майлс Дэвис. Эту абсолютно неожиданную версию исполнения я бы назвал маленьким шедевром, достойным записи на будущий диск или публикации на грядущем вебсайте Манукяна. И в один из вечеров (кажется, в последний) по просьбе шутника из зала (им был автор этих строк) были сыграны и спеты даже колтрэйновские "Giant Steps"! Кто играл, тот знает...
В клубе New York Times сейчас обсуждается вероятность совместных шоу двух чрезвычайно популярных в Новосибирске джазовых гастролеров - Сергея Манукяна и Жени Гимера. Возможно, они встретятся здесь на декабрьское Рождество. Впрочем, поживем - увидим.

18 дек 2016

Концертом легенды отечественного джаза - вокалиста, пианиста и барабанщика Сергея Манукяна 18 декабря 2016 года откроется второй сезон музыкального фестиваля "Hotel de ville" с Ольгой Скепнер в Казанской Ратуше. Старинный зал бывшего Дворянского собрания вновь превратится в изысканный музыкальный салон, готовый принять выдающихся исполнителей и их ценителей. В преддверии новогодних праздников «российский Рэй Чарльз» Сергей Манукян с великолепным составом звездных джазовых музыкантов (Павел Чекмаковский, Валерий Гроховский и Сергей Остроумов ) представит казанцам специальную программу «Jazz на Рождество».

О Манукяне заговорили после рижского джазового фестиваля 1981 года, где он выступил с ансамблем Александра Шишкина как барабанщик и вокалист, поразив легкостью и свободой импровизационного пения классических джазовых тем. Молодой музыкант был назван мастером скэта и «джазовым певцом номер один в России».

В конце 1980-х Манукян работал в США, сотрудничал с Ричардом Элиотом на студии "Warner Brothers". Сотрудничество с мировыми знаменитостями в проекте "Music speaks louder than words" (в том числе с Майклом Болтоном, Синди Лоупер, группой " Earth, Wind, Fire" и другими) принесло знакомство с миром Голливуда.

С начала 1990-х гг. музыкант живет в Москве. В 1994 году Сергей Манукян был награжден званием «Лучший джазовый музыкант года» и премией «Овация». За плечами артиста - сотрудничество с джазменами первой звездной величины: Арт Фармер, Диззи Гиллеспи, Куинси Джонс, Джордж Бенсон, Херби Хэнкок, Карлос Сантана и другие.

Критики называют выступления Сергея Манукяна «особой магией, которая управляет эмоциями зрителей» («каждый концерт пианиста – это новая реальность»), а также отмечают философский склад ума, открытость, доброжелательность и прекрасное чувство юмора музыканта.

В Казани Сергей Манукян выступит в сопровождении блестящих музыкантов - Павла Чекмаковского (гитара), Валерия Гроховского (клавишные) и Сергея Остроумова (барабаны).

Билеты на концерт 18 декабря продаются в Казанской Ратуше (тел. 236-61-25) и на сайте zamnoi.ru .

Руководитель фестиваля « Hotel de ville » - Дина Латфуллина

Музыкальный директор - Ольга Скепнер

Известен как:

Биография

В 1930 г. окончил , получив квалификацию «экономист по товарообороту хлебных продуктов». Затем работал начальником планового отдела, старшим экономистом, главным бухгалтером, одновременно занимался научной и педагогической деятельностью (преподавал статистику и бухгалтерский учёт).

В 1942 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Положение инвалидов за границей и в СССР». С 1944 г. преподавал теоретическую статистику в . С 1954 г. - доцент, затем профессор кафедры уголовного процесса в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова ; читал курсы «Судебная бухгалтерия», «Судебная статистика». В 1961 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Преступность и её причины в дореволюционной России».

В 1964 г. им впервые экспериментально прочитан учебный курс «Криминология» на вечернем отделении.

Входил в состав Экспертной комиссии ВАК по юридическим наукам, Методического совета Прокуратуры СССР.

Научная

Один из основоположников теории советской судебной статистики; исследовал причины преступности в дореволюционной России; обосновал предмет и систему науки советской судебной статистики, её метод и конкретные статистические методики, используемые в процессе сбора и систематизации статистической информации о лицах, привлекаемых к уголовной ответственности.

Труды С. С. Остроумова переводились на иностранные языки и публиковались за рубежом.

Избранные труды

Бобков В. В., Остроумов С. С. Балансовый оперативный и статистический учёт. - М .: Коиз, 1933. - 195 с. - 4060 экз.
Кудрявцева Н. В., Остроумов С. С., Танасевич В. Г., Фортинский С. П. Судебная бухгалтерия: Учебник для юрид. ин-тов и фак. - М .: Юрид. лит., 1975. - 343 с. - 30 000 экз.
Остроумов С. С. Лекции по основам бухгалтерского учёта: Для студентов ВЮЗИ. - 2-е изд., перераб. и доп. - М ., 1952. - 152 с. - 6000 экз.
Остроумов С. С. Общая теория статистики. - М .: Центр. тип. им. Ворошилова, 1949. - 106 с. - 500 экз.
Остроумов С. С. Очерки по истории уголовной статистики дореволюционной России. - М ., 1961. - 303 с. - 1000 экз.
Остроумов С. С. Преступность и её причины в дореволюционной России. - М .: Изд-во МГУ, 1960. - 338 с. - 2500 экз. || . - М .: Изд-во МГУ, 1980. - 204 с. - 3880 экз.
Остроумов С. С. Советская судебная статистика: Часть общая и специальная: Учебник для юрид. вузов. - М .: Госюриздат, 1952. - 287 с. - 15 000 экз.
- . - 2-е изд., перераб. и доп. - М .: Госюриздат, 1954. - 296 с. - 20 000 экз.
- . - 3-е изд., перераб. и доп. - М .: Изд-во МГУ, 1962. - 341 с. - 14 000 экз.
- . - 4-е изд. - М .: Изд-во МГУ, 1970. - 319 с. - 25 000 экз.
- . - Изд. доп. и перераб. - М .: Изд-во МГУ, 1976. - 415 с. - 25 000 экз.
Остроумов С. С. Судебная статистика: Часть общая: Учебник для юрид. ин-тов и юрид. фак. ун-тов. - М .: Юргиз, 1949. - 240 с. - 25 000 экз.
Основы бухгалтерского учёта и судебно-бухгалтерской экспертизы: Учеб. пособие для студентов ВЮЗИ. - М ., 1955. - 204 с. - 5 500 экз.
- Id. : Учеб. пособие для юрид. ин-тов и юрид. фак. гос. ун-тов. - М .: Госфиниздат, 1953. - 228 с. - 10 000 экз.
- Остроумов С. С., Голубятников С. П., Кудрявцева Н. В. Основы бухгалтерского учёта и судебно-бухгалтерской экспертизы: Учеб. пособие для практ. занятий. - М .: Изд-во МГУ, 1972. - 268 с. - 1550 экз.
Остроумов С. С., Фортинский С. П. Основы бухгалтерского учёта и судебно-бухгалтерской экспертизы: Учебник для юрид. ин-тов и фак.. - М .: Изд-во МГУ, 1964. - 291 с. - 14 000 экз. || . - 2-е изд., испр. и доп. - М .: Юрид. лит., 1969. - 295 с. - 30 000 экз.
Остроумов С. С., Фортинский С. П. Судебно-бухгалтерская экспертиза в советском уголовном процессе. - М .: Гоюриздат, 1956. - 208 с. - 15 000 экз.
Остроумов С. С., Яковлева З. Г., Кондрашков Н. Н. и др. Правовая статистика: Учеб. для сред. спец. учеб. заведений. - М .: Юрид. лит., 1986. - 158 с. - 15 000 экз.

Награды

медаль «За добросовестный труд»

Напишите отзыв о статье "Остроумов, Сергей Сергеевич"

Примечания

Ссылки

. Фонд знаний «Ломоносов». Проверено 26 мая 2012.
. AZ Library. Проверено 26 мая 2012. .

Отрывок, характеризующий Остроумов, Сергей Сергеевич

– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.

Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.

На этот раз он привез в Израиль свой новый концертный проект «Love - Песни про Любовь», причем три концерта подряд. Под одной крышей собрались видные музыканты: трио замечательного джазового пианиста Евгения Борца, «Acappella Express» и лидер «Moscow Ragtime Band» Константин Гевондян. В результате старые песни о главном прозвучали неожиданно свежо благодаря новым аранжировкам и артистизму исполнителей.

Начав, как легко догадаться, с «Песни про любовь» и продолжив джазовой композицией Ната Кинг Койла «Love», Андрей Макаревич в своем черном костюме и шляпе окончательно стал похож на солидного джазмена из Нового Орлеана. Только почему-то белого.

Лирические песни на русском перемежались английскими. После «Мы расходимся по домам» последовала What can I say и «Не дай мне упасть». После совсем уже грустных песен «Ангел» и «Он был старше ее» Макаревич категорично заявил: «Хватит печальных песен! В конце концов, бывают и веселые песни про любовь». И спел «Отпусти меня».

Макаревич категорично заявил: «Хватит печальных песен! В конце концов, бывают и веселые песни про любовь

Затем трио Евгения Борца отыграло инструментальную джазовую композицию. Мелодия была такой нежной, что барабанщик Сергей Остроумов касался ударных пальцами вместо палочек.

... Андрей Макаревич свинговал...

... а барабанщик Сергей Остроумов касался ударных пальцами вместо палочек

Еще не стихла маленькая овация, как Макаревич со словами «двигаемся дальше» ушел со сцены вместе с музыкантами Евгения Борца, предоставив Acappella Express полную свободу действий. Два сопрано, тенор, баритон, альт и бас виртуозно спели Love me Do, Habanera, «Эй, моряк!» и Yesterday.

Вернувшийся на сцену веселый Макаревич спел залихватскую «16 тонн», утверждая, что именно эта версия каноническая. В сопровождении трех ярких девушек из Acappella Express продолжил душераздирающей народной песней о трагической любви дочери рыбака и красавца-бандита «Шутки на море».

Под занавес музыканты исполнили «Надежды маленький оркестрик» в непривычной джазовой обработке. Присоединившийся Константин Гевондян ловил звуки своей шляпой, исполняя Like a Dixilend Band и All You Need Is Love.

На бис исполнили классическую Hello, Dolly, и все разошлись по домам.