Виноградов лексикология и лексикография. Лабораторная работа. II. Практическое задание

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» ЛАБОРАТОРНЫЕ РАБОТЫ ПО ЛЕКСИКОЛОГИИ, ЛЕКСИКОГРАФИИ И ФРАЗЕОЛОГИИ Учебно-методическое пособие для вузов Составители: Н. И. Белоусов Л. М. Кольцова С. Г. Онишко Издательско-полиграфический центр Воронежского государственного университета 2008 Утверждено научно-методическим советом филологического факультета 25 сентября 2008 года, протокол № 1 Р е ц е н з е н т доктор филол. наук, профессор кафедры общего языкознания и стилистики О.Н. Чарыкова Учебно-методическое пособие подготовлено на кафедре русского языка фи- лологического факультета Воронежского государственного университета Рекомендуется для студентов 1 курса дневного отделения филологическо- го факультета Для специальности 031001 – Филология ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ При изучении лексики, лексикографии и фразеологии на 1-м курсе университетов на лабораторные работы учебным планом отводится 16 ча- сов. За это время студенты могут выполнить 5 лабораторных работ. На вы- полнение работ № 1, 3, 4 отводится по 4 часа аудиторного времени, № 2 и 5 – по 2 часа. Темы лабораторных работ, литература и задания объявляются сту- дентам заранее. Единый для всех студентов теоретический материал изу- чается во внеаудиторное время. Его усвоение контролируется вопросами для самопроверки. Выполняются лабораторные работы письменно в аудитории под ру- ководством преподавателя. Возможен и второй вид занятий: вся работа выполняется во внеаудиторное время, а на занятиях студенты беседуют с преподавателем по работе (например, лабораторная работа № 5). Индивидуальность выполнения лабораторной работы требует значи- тельного количества вариантов (один вариант для одного или двух студен- тов). Студенты работают с разным языковым материалом – разными тек- стами, словами, фразеологизмами. За каждую выполненную работу сту- дент получает зачет. 3 Лабораторная работа № 1 ЛЕКСИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА Литература Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография / В.В. Виноградов. – М., 1977. – С. 162–189. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка / Н.М. Шанский. – М., 1972. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика / Д.Н. Шмелев. – М., 1977. Распопов И.П. Лекции по фонологии и лексикологии / И.П. Распо- пов. – Воронеж, 1986. Современный русский язык: Фонетика. Лексикология. Словообразова- ние. Морфология. Синтаксис / под ред. Л.В. Новикова. – СПб., 2003. – 864 с. Фомина М.И. Современный русский язык. Лексикология / М.И. Фо- мина. – М., 2001. – 414. Словари Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. – М., 1966. – С. 605. Лопатин В.В. Русский толковый словарь / В.В. Лопатин, Л.Е. Лопа- тина. – М., 1998. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов. – М., 1999. – 939 с. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. – М., 1957–1961. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. – М. ; Л. – 1948–1965. Толковый словарь русского языка конца ХХ века. Языковые измене- ния / под ред. Г. Н. Скляревской. – СПб., 1998. – 700 с. Контрольные вопросы 1. Что такое лексическое значение слова? 2. Какой смысл вкладывается в термин «прямое номинативное зна- чение» слова? 3. Что такое основное / неосновное (номинативно производное) значе- ние, прямое / переносное, свободное / связанное, нейтральное / стилистиче- ски маркированное значение? 4. Имеются ли различия в содержании терминов «вторичное», «пе- реносное», «производное» значение? 5. В результате чего возникают переносные значения у слов? 6. Какие существуют виды переносов названий с одного предмета на другой? Какой перенос называется метафорой? метонимией? синекдохой? переносом по функции? 7. Что такое фразеологически связанное значение? 4 8. В чем различие конструктивно обусловленных и синтаксически обусловленных значений? 9. Как различаются значения по степени семантической мотивиро- ванности? 3 а д а н и я. Проведите работу с одним из указанных ниже слов. 1. Определите прямое номинативное значение слова. 2. Приведите контексты (или подберите предложения из художест- венной литературы), в которых реализуются другие значении данного сло- ва; дайте примеры на разные виды переносных значений (метафорических, метонимических, синекдохи); укажите фразеологически связанные, син- таксически обусловленные, конструктивно обусловленные значения; от- метьте стилистически маркированные значения. 3. Сравните свои семантические разработки слова с данными толковых словарей современного русского языка. Какие значения не отмечены в слова- рях? Какие значения, указанные в словарях, вы не смогли сами установить? Белый, бич, блеснуть, вести (глагол), взвиться, вылететь, глаз, глубо- кий, глухой, голова, голубой, гнездо, гусь, дешевый, дорога, друг, кислый, кот, крутой, медведь, номер, огонь, петух, пила (сущ.), плыть, радость, соль, тумба, шляпа, стать (глагол), карман, курица, набить. Примечание. Одно слово дается преподавателем, а одно студент мо- жет подобрать сам (но из указанного списка). Эти слова должны отличать- ся принадлежностью к частям речи. Лабораторная работа № 2 СИНОНИМЫ И АНТОНИМЫ Литература Апресян Ю.Д. Синонимия и синонимы / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. – 1969. – № 4. – С. 75–91. Бережан С.Г. О критериях синонимичности в лексике / С.Г. Бережан // Филол. науки. – 1967. – № 4. – С. 47–55. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка / Н.М. Шанский. – М., 1972. – С. 51–70. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика / Д.Н. Шмелев. – М., 1977. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка / Э.В. Кузнецова. – М., 1989. – 215 с. 5 Словари Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка / З.Е. Алек- сандрова. – М., 1998. – 493 с. Словарь синонимов русского языка: в 2 т. / под ред. А.П. Евгенье- вой. – М., 2002. Львов М.Г. Словарь антонимов русского языка / М.Г. Львов; под ред. Л.А. Новикова. – 7 изд. – М., 2002. – С. 588. Введенская Л.А. Словарь антонимов русского языка / Л.А. Введен- ская. – М., 2003 – С. 445. Словарь иностранных слов / под ред. И.В. Лехина, Т.Н. Петрова. – 8 изд. – М., 1981. Большой иллюстрированный словарь иностранных слов: 17 000 слов. – М., 2003. – 957 с. Контрольные вопросы 1. Какие слова называются синонимами? 2. Что такое синонимический ряд (синонимическая парадигма)? Как определяется доминанта синонимического ряда? 3. Что лежит в основе различения типов синонимов? 4. Что означают термины: абсолютная синонимия, контекстуальная (и вариантная) синонимия? 5. Назовите критерии различения идеографических и стилистиче- ских синонимов. 6. Какие слова называют антонимами? 7. В чем проявляется связь антонимии с многозначностью слова и синонимией? 8. Чем отличаются антонимы языка от контекстуальных антонимов? 9. Назовите известные вам словари синонимов. Чем они различаются? В какой мере их можно использовать при выполнении данной лаборатор- ной работы? Задания 1. К выделенным в тексте словам подберите синонимы, предваритель- но истолковав значение данного слова в контексте и установив тип значения каждого из синонимичных слов с точки зрения «основное / неосновное». 2. Определите тип синонимии. 3. Охарактеризуйте синонимы с точки зрения нейтральности / стили- стической маркированности. 4. В случаях синонимичности русского и заимствованного слова, укажите, из какого языка заимствовано слово. 5. Подберите к синонимам антонимы. Отметьте общеязыковые и контекстуальные антонимы. 6 ПУШКИН И КНИГИ Книги Пушкин любил с детства. По словам его младшего брата, он, еще будучи мальчиком, проводил бессонные ночи, тайком забираясь в каби- нет отца, и без разбора «пожирал» все книги, попадавшиеся ему под руку. По рассказу отца Пушкина, Александр уже в самом младенчестве проявлял большое уважение к писателям. Однажды Николай Михайлович Карамзин был в гостях у родителей Пушкина. И весь вечер мальчик, сидя напротив писателя, вслушивался в его разговор, не спуская с него глаз. Обладая необыкновенной памятью, Пушкин уже на одиннадцатом году великолепно знал французскую литературу. Девяти лет он читал «Илиаду» и «Одиссею». Своею начитанностью мальчик впоследствии по- разил своих лицейских товарищей. Большую любовь к книге Пушкин сохранил до конца своих дней. Находясь в изгнании, поэт часто обращался к друзьям с просьбой прислать ему ту или иную книгу. Почти с каждой почтой он получал книжные по- сылки. Его библиотека в Михайловском была очень обширна и, по словам первого биографа Пушкина, «росла по часам». Уезжая в путешествия, Пушкин всегда брал с собой книгу. К книгам поэт относился очень бережно. В одном из писем с дороги поэт писал, что он очень сердит и расстроен, так как книги, взятые им в дорогу, в сунду- ке перебились и перетерлись. После дуэли Пушкин лежал в кабинете, окруженный книгами своей библиотеки. Рядом с кабинетом, в гостиной собирались его близкие друзья. С ними поэт трогательно и взволнованно простился. Состояние его ухуд- шалось. Он попросил привести детей и простился с ними. Потом он оки- нул угасавшим взглядом полки и тихо промолвил: «Прощайте, друзья!» (По А. Гессену) Туркины принимали гостей радушно и показывали им свои таланты весело, с сердечной простотой. В их большом каменном доме было про- сторно и летом прохладно, половина окон выходила в старый тенистый сад, где весной пели соловьи; когда в доме сидели гости, то в кухне стуча- ли ножами, во дворе пахло жареным луком – и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин. И доктору Старцеву, Дмитрию Ионычу, когда он был только что на- значен земским врачом и поселился в Дялиже, в десяти верстах от С., тоже говорили, что ему, как интеллигентному человеку, необходимо познако- миться с Туркиными. Как-то зимой на улице его представили Ивану Пет- ровичу; поговорили о погоде, о театре, о холере, последовало приглаше- ние. Весной, в праздник – это было Вознесение, – после приема больных, Старцев отправился в город, чтобы развлечься немножко и кстати купить себе кое-что. Он шел пешком, не спеша (своих лошадей у него еще не бы- ло), и все время напевал: 7 Когда ещё я не пил слёз из чаши бытия... В городе он пообедал, погулял в саду, потом как-то само собой при- шло ему на память приглашение Ивана Петровича, и он решил сходить к Туркиным, посмотреть, что это за люди. (А. Чехов) Донецкая дорога. Невеселая станция, одиноко белеющая в степи, ти- хая, со стенами, горячими от зноя, без одной тени и, похоже, без людей. Поезд уже ушел, покинув вас здесь, и шум его слышится чуть-чуть и зами- рает, наконец... Около станции пустынно и нет других лошадей, кроме ваших. Вы садитесь в коляску,– это так приятно после вагона, – и катите по степной дороге, и перед вами мало-помалу открываются картины, каких нет под Москвой, громадные... очаровательные своим однообразием. Степь, степь – и больше ничего; вдали старый курган или ветряк; везут на волах каменный уголь... Птицы в одиночку низко носятся над равниной, и мерные движения их крыльев нагоняют дремоту. Жарко. Прошел час- другой, а все степь, степь, и все курган вдали. Ваш кучер рассказывает что-то, часто указывая кнутом в сторону, что-то длинное и ненужное, и душой овладевает спокойствие о прошлом, не хочется думать... Степь, степь... Лошади бегут, солнце все выше, и кажется, что тогда в детстве степь не бывала в июне такой богатой, такой пышной; травы в цвету, зеле- ные, желтые, лиловые, белые, и от них, и от нагретой земли идет аромат; и какие-то странные синие птицы по дороге... А на душе покойно и сладко, и, кажется, согласилась бы всю жизнь ехать так и смотреть на степь. Вдруг неожиданно глубокий овраг, поросший молодым дубом и оль- хой; потянуло влагой, – должно быть, ручей внизу. На этой стороне, у са- мого края оврага, вспорхнула с шумом стая куропаток. Вера вспомнила, что когда-то к этому оврагу ходили по вечерам гулять; значит... усадьба близко! (А. Чехов) В конце зимы в доме Щербацких происходил консилиум, долженст- вовавший решить, в каком положении находится здоровье Кити и что нужно предпринять для восстановления ее ослабевающих сил. Она была больна, и с приближением весны здоровье ее становилось хуже. Домашний доктор давал ей рыбий жир, потом железо, потом лапис, но так как ни то, ни другое, ни третье не помогало, и так как он советовал от весны уехать за границу, то приглашен был знаменитый доктор. Знаменитый доктор, не старый еще, весьма красивый мужчина, потребовал осмотра больной. Надо было покориться, так как, несмотря на то, что все доктора учи- лись в одной школе, по одним и тем же книгам, знали одну науку, и не- смотря на то, что некоторые говорили, что этот знаменитый доктор был дурной доктор, в доме княгини и в ее кругу было признано почему-то, что 8 этот знаменитый доктор один знает что-то особенное и один может спа- сти Кити. После внимательного осмотра и постукиванья растерянной и ошеломленной от стыда больной знаменитый доктор, старательно вымыв свои руки, стоял в гостиной и говорил с князем. Князь хмурился, покашли- вая, слушая доктора. Он, как поживший, не глупый и не больной человек, не верил в медицину и в душе злился на всю эту комедию, тем более что едва ли не он один вполне понимал причину болезни Кити. (Л. Толстой) Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади по высокой траве, против пустынного ветра; с жадно- стью глотаю я благовонный воздух и устремляю взоры в синюю даль, ста- раясь уловить туманные очерки предметов, которые ежеминутно становят- ся все яснее и яснее. Какая бы горесть ни лежала на сердце, какое бы бес- покойство ни томило мысль, все в минуту рассеется; на душе станет легко, усталость тела победит тревогу ума... Я думаю, казаки, зевающие на своих вышках, видя меня скачущего без нужды и цели, долго мучились этою загадкой, ибо, верно, по одежде приняли меня за черкеса. Мне в самом деле говорили, что в черкесском костюме верхом я больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы... Я долго изучал горскую посадку: ничем нельзя так польстить моему само- любию, как признавая мое искусство в верховой езде на кавказский лад... Было уже шесть часов пополудни, когда вспомнил я, что пора обедать; лошадь моя была измучена; я выехал на дорогу, ведущую из Пятигорска в немецкую колонию... (М. Лермонтов) Когда в губернском городе С. приезжие жаловались на скуку и одно- образие жизни, то местные жители, как бы оправдываясь, говорили, что, напротив, в С. очень хорошо, что в С. есть библиотека, театр, клуб, бывают балы, что, наконец, есть умные, интересные, приятные семьи, с которыми можно завести знакомства. И указывали на семью Туркиных, как на самую образованную и талантливую. Эта семья жила на главной улице, возле губернатора, в собственном доме. Сам Туркин, Иван Петрович, полный, красивый брюнет с бакенами, устраивал любительские спектакли с благотворительной целью, сам играл старых генералов и при этом кашлял очень смешно. Он знал много анекдо- тов, шарад, поговорок, любил шутить и острить, и всегда у него было такое выражение, что нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно. Жена его, Вера Иосифовна, худощавая, миловидная дама в пенсне, писала повести и романы, и охотно читала их вслух своим гостям. Дочь, Екатерина Ива- новна, молодая девушка, играла на рояле. Одним словом, у каждого члена семьи был какой-нибудь свой талант. Туркины принимали гостей радушно и 9 показывали им свои таланты весело, с сердечной простотой. В их боль- шом каменном доме было просторно и летом прохладно, половина окон вы- ходила в старый тенистый сад, где весной пели соловьи; когда в доме сидели гости, то в кухне стучали ножами, во дворе пахло жареным луком – и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин. (А. Чехов) Счастлив тот народ, который в трудные и опасные минуты умеет найти надежное руководство и вверить ему свою судьбу! В 1812 году русский народ нашел Кутузова. Всем было известно, что Кутузов – любимый ученик Суворова; знали, что Кутузов одарен спокой- ной храбростью, доходящей до героизма; помнили о блистательном пове- дении его при штурме крепости Измаила и о тяжелых ранениях, получен- ных им в разное время. Солдаты любили его, звали «дедушкой» и твердо верили в его военный гений. Знали его и за границей. Даже Наполеон по поводу выгодного для России мира с Турцией, заключенного Кутузовым, не мог воздержаться от лестного, хотя грубого мнения, назвав Кутузова «старой русской лисой». И вот, когда разнеслась весть о гибели Смоленска, когда француз- ская шестисоттысячная армия неудержимо стремилась к древней русской столице, взоры всех с надеждой обратились на великого полководца. И как ни противодействовало правительство, пришлось все-таки ему уступить общественному мнению и назначить Кутузова главнокомандующим рус- ской армии. И народ не ошибся в своем выборе. В самом деле, высокоода- ренный полководец, изумительно тонкий дипломат, государственный че- ловек, проницательный политик – в ком другом, кроме Кутузова, могли счастливо сочетаться столь редкие и ценные качества? Сверх того (и это главное), Кутузов был русским патриотом в самом полном, в самом воз- вышенном смысле этого слова. Россия, ее интересы, ее честь и слава, ее историческое прошлое и ее политическое будущее – вот что всегда жило в его душе, вот что возбуждало его мысль, управляло его чувствами, направ- ляло его волю. (По Е. Тарле) Кто они, эти партизаны? Откуда они явились? Партизаны – плоть от плоти советского народа, который с бесстрашием богатыря бьется с лютым, вероломным врагом. Наши партизаны – наследники славных русских патриотов 1812 года, чудесных храбрецов-крестьян, драв- шихся под командой поэта-борца Дениса Давыдова. Наши партизаны – дети легендарных героев гражданской войны, которая прошагала, промчалась на лихих конях от берегов Днепра до берегов Великого океана. Наши партизаны – это патриоты – бойцы, это мстители за все страдания нашей прекрасной ро- дины, причиненные ей фашистскими ордами. 10

Практическое занятие №17

Тема: Фразеологические единицы русского языка

I. Теоретический материал.

1. Определение понятия «фразеологическая единица». Фразеологизм и слово. Фразеологизм и словосочетание. Признаки ФЕ.

2. Вопрос об объёме и границах фразеологии.

3. Фразеологические словари русского языка. Источники русских фразеологизмов.

4. Парадигматические формы фразеологической единицы, варианты ФЕ.

5. Семантическая, структурно-грамматическая, лексико-стилистическая, историко-генетическая характеристика ФЕ.

II. Практическое задание.

Задание 1.

Докажите, какие из приведённых выражений не относятся к ФЕ.

Прописать ижицу, за тридевять земель, цвет жизни, из пальца высосать, бешеные деньги, распускать нюни, притча во языцах, первый блин комом, жгучая брюнетка, соломенная вдова, вариться в собственном соку.

Задание 2.

К приведённым ниже фразеологизмам подберите ФЕ, вступающие с ними в возможные типы парадигматических отношений (синонимии, антонимии, омонимии):

Давать волю языку, вилять хвостом, сойти в могилу, козёл отпущения.

Задание 3.

Определите приемы использования и способы трансформации ФЕ в художественной и публицистической речи. Сделайте вывод о функционально-стилистической роли ФЕ.

1. Так что, граждане подозреваемые, держитесь-ка вы ниже лекарственной травы и тише дистиллированной воды.
2. Сколько крови испорчено от чистого сердца!
3. С тех пор, как открыли новый офис, много воды утекло.
4. Сколько вакансий появится, если каждого поставить на свое место!
5. Всегда ли отцами города являются лучшие сыны отечества?
6. Сколько воздушных замков нам предстоит построить, чтобы решить жилищную проблему?
7. Все мы находимся за чертой бедности, только по разные её стороны.
8. Принцип тоталитаризма: один за всех, все – «за».
9. Полезные советы: не родись красивой.
10. Тема для всенародного референдума: быть или не быть?
11. Не выносит сор из избы домохозяйка Смекалова. Она складывает его перед соседской дверью.

Основная литература:

1. Фомина М.Н. Современный русский язык. Лексикология. - М., 1990. С. 304-370.

1. Крысин Л. П. Современный русский язык: Лексическая семантика. Лексикология. Фразеология. Лексикография: учеб. пособие / Л. П. Крысин – Москва: Академия, 2007. - С.167-178, 221-223.

1. Рахманова Л.И. Современный русский язык. Лексика. Фразеология. Морфология: учебник / Л. И. Рахманова, В. Н. Суздальцева. – Москва: «Аспект Пресс», 2011. – С.229-255.

1. Виноградов В.В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке // Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. - М., 1977. - С. 140-161

Дополнительная литература:

1. Ларин Б.А. Очерки по фразеологии (О систематизации и методах исследования фразеологических материалов) // Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. - М., 1977. - С. 125-149.

1. Телия В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. – М.: Языки русской культуры, 1996. – 288 с.

Словари:

1. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий. /Авт.-сост. Брилева И.С., Гудков Д.Б., Захаренко И.В., Зыкова И.В., Кабакова С.В., Ковшова М.Л., Красных В.В., Телия В.Н. /Под ред. В.Н. Телия. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2006; 4-е изд. 2009. – 784 с.

1. Фразеологический словарь русского языка / Под общей редакцией А.И.Молоткова - 4-е изд. 1986.

1. Бирих А. К., Мокиенко В. М., Степанова Л. И. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь / Под ред. В. М. Мокиенко. – 3-е изд., испр. и доп. – М., 2005.

В. В. Виноградов

ОБ ОСНОВНЫХ ТИПАХ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. - М., 1977. - С. 140-161

http://www.philology.ru/linguistics2/vinogradov-77d.htm

Академик А. А. Шахматов в своем "Синтаксисе русского языка" настойчиво подчеркивал чрезвычайную важность вопроса о неразложимых сочетаниях слов не только для лексикологии (resp. для фразеологии), но и для грамматики. "Под разложением словосочетания, - писал А. А. Шахматов, - разумеем определение взаимных отношений входящих в его состав элементов, определение господствующего и зависимых от него элементов. Между тем подобное разложение для некоторых словосочетаний оказывается невозможным. Так, например, сочетание два мальчика с точки зрения современных синтаксических отношений оказывается не разложимым" . В неразложимых словосочетаниях связь компонентов может быть объяснена с исторической точки зрения, но она непонятна, немотивирована с точки зрения живой системы современных грамматических отношений. Неразложимые словосочетания - археологический пережиток предшествующих стадий языкового развития. А. А. Шахматову было ясно также тесное взаимодействие лексических и грамматических форм и значений в процессе образования неразрывных и неразложимых словосочетаний. Так, А. А. Шахматов отмечал, что "сочетание определяемого слова с определением во многих случаях стремится составить одно речение; но большей частью оба члена сочетания, благодаря, конечно, их ассоциации с соответствующими словами вне данных сочетаний, сохраняют свою самостоятельность. Например, в словосочетании почтовая бумага - оба слова сохраняют свою самостоятельность вследствие тесной связи с употреблением их в сочетаниях типа почтовый ящик, почтовое отделение, с одной стороны, и - писчая бумага, белая бумага и т. п., с другой" . "Но часто такая раздельность нарушается и наступает еще более тесное сближение обоих сочетавшихся слов" (ср. ни синь пороха вместо не синя пороха). Указав на то, что от речений типа - железная дорога, Красная армия образуются целостные прилагательные - железнодорожный, красноармейский, где железно-, красно- оказываются "неизменяемой частью сложных слов", А. А. Шахматов ставит вопрос: "Можно ли считать железная в железная дорога определением? Не надлежит ли признать железная дорога и т. п. сочетания неразложимыми по своему значению, хотя и разложимыми грамматически словосочетаниями?" Таким образом, А. А. Шахматов предполагает, что семантическая неразложимость словесной группы ведет к ослаблению и даже утрате ею грамматической расчлененности. В связи с семантическим переосмыслением неразложимой словесной группы находится и ее грамматическое преобразование. Например, спустя рукава, ставши идеоматическим целым, превратилось из деепричастного оборота в наречие. "Но переход деепричастия в наречие имеет следствием невозможность определить рукава в данном сочетании как винительный падеж прямого дополнения" . Следовательно, "исконные объективные отношения могут стираться и видоизменяться, не отражаясь на самом употреблении падежа". Вместо живого значения остается немотивированное употребление.

Изменение грамматической природы неразложимого словосочетания можно наблюдать и в выражении от нечего делать" .

Вопрос о разных формах взаимодействия и взаимообусловленности лексических и грамматических явлений в структуре разных фразеологических групп остается у А. А. Шахматова неразрешенным. Но, по-видимому, А. А. Шахматов был склонен с синтаксической точки зрения различать четыре типа неразложимых словосочетаний.

1) Словосочетания, грамматически неразложимые, непонятные с точки зрения живых синтаксических отношений, но лексически вполне свободные, т. е. заполняемые любым словесным материалом, облаченным в соответствующие формы. Таковы, например, "в областном языке сочетания инфинитива с именительным падежом существительного в значении прямого дополнения (надо протопить комната, испортить шуба)" .

2) Словосочетания, грамматически неразложимые, немотивированные с точки зрения современных синтаксических отношений, но с лексической точки зрения расчлененные, хотя и не вполне свободные, допускающие подстановку и употребление любых слов только на месте одного члена данных словосочетаний. Таковы, например, словосочетания с числительными два, три, четыре (два килограмма, два воробья, два пальца и т. п.); таковы словосочетания типа: пятого января, десятого марта, тридцать первого декабря, а которых форма родительного падежа от порядкового слова (пятого, десятого, тридцать первого) не может быть объяснена с точки зрения современных живых значений родительного падежа.

По-видимому, сюда же относится сочетание слова номер с порядковыми числительными. "Слово номер так тесно сочетается с этими его определениями, что становится как бы первою и при том заменяемою частью прилагательных, являющихся определениями при других существительных: он живет в доме номер восьмом; мы доехали в вагоне номер двадцать пятом. По-видимому, эти сочетания заменили другие, где слово номер является приложением: он живет в доме номер восьмой" .

3) Словосочетания, неразложимые по своему лексическому значению, но разложимые грамматически, вполне соответствующие живым синтаксическим моделям современного языка. Таковы, например, словосочетания типа: игральные карты, великий князь, Красное село и т. п.

4) Словосочетания для современной языковой системы одинаково цельные и неразложимые как с синтаксической, так и с лексико-семантической точек зрения. Таковы, например, спустя рукава, очертя голову и т. п. (ср. также от нечего делать).

Проблема, выдвинутая акад. А. А. Шахматовым, нуждается в дальнейшем углублении и тщательном исследовании. Непосредственно очевидно, что ее всесторонее освещение будет иметь важные последствия для синтаксиса и фразеологии. Однако сама постановка проблемы может быть несколько изменена. А. А. Шахматов ставил понятие грамматической разложимости словосочетания в зависимость от способности словосочетания быть расчленяемым на синтаксические компоненты, на слова. Противоположное понятие неразложимости применялось лишь к узкому кругу живых синтаксических отношений. Таким образом, признак разложимости синтаксических единств оказывался чрезвычайно широким и внутренне нерасчлененным. Под категорию разложимых подводились самые разнообразные типы синтаксических связей, так как степень разложимости и характер расчлененности не учитывались. Между тем в одних словесных объединениях синтаксическая расчлененность является данной, активно выраженной современными средствами синтаксиса, в других - лишь этимологически отраженной, воспроизводящей старую языковую технику словесной связи. Одни синтаксические отношения свободно производятся, другие лишь по традиции воспроизводятся. Значение и употребление разных типов устойчивых словосочетаний неоднородны. Целесообразно ли всю эту многообразную гамму синтаксических отношений подводить под общее, недифференцированное понятие разложимости? Ведь внутри разложимых синтаксических объединений с точки зрения современного грамматического сознания могут быть дифференцированы разные типы их, например, сочетания, разложимые лишь этимологически, сочетания, которые в одних синтаксических условиях являются разложимыми, в других - нет, сочетания свободно разлагаемые и слагаемые и т. п.

Необходимо вспомнить тонкое замечание по этому поводу у Э. Сепира: "В основе каждого законченного предложения лежит готовый образец предложения - тип, характеризуемый определенными формальными чертами. Эти определенные типы или как бы фундаменты предложений могут служить основой для любых построений, потребных говорящему или пишущему, но сами они в закостенелом виде "даны" традицией, подобно корневым и грамматическим элементам, абстрагируемым из отдельного законченного слова" .

На этих путях открываются новые области синтаксического исследования. Традиционные синтаксические точки зрения тут устапают место наблюдениям над активными категориями живой грамматической системы. Но для применения этих новых методов синтаксического изучения сначала необходимо расчистить почву, необходимы подготовительные работы. Семантический анализ несвободных фразеологических групп в составе современного языка является естественным введением в эти новые области лингвистического исследования.

Вопрос о тесных фразеологических группах привлекал внимание многих лингвистов. И все же, кроме отдельных наблюдений и некоторых общих суждений, трудно указать какие-нибудь прочные результаты в этой области семантического изучения. По-видимому, наиболее ясно этот круг тем освещен в "Traité fr stylistique française" Ш. Балли. На родственной почве выросли мнения Alb. Sechehaye по тем же вопросам фразеологии .

Так же, как и А. А. Шахматову, этим лингвистам бросились в глаза два полярных типа фразеологических групп или сочетаний слов: 1) сочетания слов индивидуальные, случайные и неустойчивые; тут связь между частями фразы распадается тотчас после ее образования и составляющие группу слова затем получают полную свободу сочетаться иначе; 2) фразеологические речения или обороты привычные, устойчивые, в которых слова, вступив в тесную связь для выражения какой-нибудь одной идеи, одного образа, теряют свою самостоятельность, становятся неотделимыми и имеют смысл только в неразрывном единстве словосочетания . Если в группе слов каждое графическое единство теряет часть своего индивидуального значения или даже вовсе не сохраняет никакого значения, если сочетание этих элементов представляется целостным смысловым единством, то перед нами сложное речение, фразеологический оборот речи .

Между этими двумя крайними полюсами, по словам Балли, располагается масса промежуточных случаев. Балли отказывается от систематизации и классификации разнообразных фразеологических групп. Он предлагает различать лишь два основных типа устойчивых сочетаний слов: фразеологический ряд или привычная фразеологическая группа, в которой спайка слов относительно свободная, допускающая некоторые вариации, и фразеологическое единство, в котором совершенно поглощается и теряется индивидуальный смысл слов - компонентов. Выражения этого рода похожи на изолированные слова, они чаще всего образуют нерасторжимое единство.

Во фразеологическом единстве значение целого никогда не равняется сумме значений элементов. Это - качественно новое значение, возникшее в результате своеобразного химического соединения слов. Фразеологическое единство узнается как по внешним, так и по внутренним признакам. Внешние, формальные признаки - условны, обманчивы, непостоянны и не играют решающей роли. К ним относятся неизменный порядок слов и невозможность заместить синонимом или каким-нибудь другим словом ни одно из слов, входящих в состав фразеологического единства .

К внутренним признакам фразеологического единства - не абсолютным, но единственно существенным - относятся: возможность заместить сочетание слов одним словом, эквивалентным по смыслу; забвение смысла составных элементов фразы, смысловая неразложимость речения на элементы; омонимическая далекость его от соответствующих свободных сочетаний (например, свободное сочетание взять свое (свою вещь) и фразеологическое единство взять свое в значении "привести к ожидаемому результату, произвести обычное действие", например у Чехова в рассказе "Роман с контрабасом": "Не легко было отцепить крючок от букета, в который запуталась леска, но терпение и труд взяли свое", - или в рассказе "Душечка": "Его лечили лучшие доктора, но болезнь взяла свое, и он умер, проболев четыре месяца"); наличие архаизмов лексических, синтаксических или семантических; несоответствие строя фразы живым формам синтаксических отношений; эллипсисы, плеоназмы в составе фразы; возможность словообразовательного превращения целой фразы в одно сложное слово (например, очковтирательство, очковтиратель от втирать очки; баклушничать от бить баклуши; железнодорожный от железная дорога); иногда своеобразие произношения.

Фразеологические единства возникают из фразеологических групп. В фразеологических же группах Балли выделяет некоторые типы не по конструктивным признакам, а по своеобразиям лексико-семантического состава. Таковы, например, фразеологические группы с усилительными определениями вроде: диаметрально противоположный, категорически отказаться, горько сожалеть, потрясающее впечатление и т. п., или устойчивые глагольные сочетания, являющиеся перифразами простых глаголов типа: одержать победу - победить, принять решение - решить, вести переговоры. Балли бегло останавливается на переходных ступенях от фразеологических групп менее связанных к абсолютным единствам, замечая: "Здесь еще труднее различить привычные группы и абсолютные единства, но ведь это различение не так важно" .

Не затрагивая других фразеологических типов, Балли предупреждает: "Чтение и наблюдение помогут найти разные категории. Здесь существенно было дать общую характеристику явления" .

Разъясняя понятия фразеологического единства и фразеологической группы, Балли освещает их различия и с точки зрения эстетики слова. Излишнее употребление традиционных, банальных фразеологических групп - признак отсутствия стилевой оригинальности. Легкий, творческий стиль избегает привычных фразеологических групп, избегает клише. Напротив, умелое применение фразеологических единств не ослабляет выразительности стиля. Фразеологические единства однородны с простыми словами. Там, где сочетание слов безусловно окаменело, окончательно фиксировано языком, требовать оригинальности было бы неуместно: разрушать композицию этого единства то же самое, что ломать морфологическую структуру отдельного слова . В ином положении находятся менее связанные фразеологические группы, разновидностью которых являются и так называемые клише. Клише - это готовые, унаследованные выражения, "крылатые слова". Это - сфера стереотипных литературных фраз и образов, от повторения потерявших прелесть свежести и новизны. Часть их - осколки индивидуального художественного творчества, большая часть - неизвестного происхождения. В социальной атмосфере бескультурья или полуобразованности такие клише могут казаться эффектными. На самом же деле, они лишь условная декорация, прикрывающая недостаток оригинального стиля или красноречия.

Нельзя не заметить, что замечания Балли и Сешеа о типах устойчивых, связанных словосочетаний слов общи и не всегда достаточно определенны. Необходимо пристальнее вглядеться в структуру фразеологических групп современного русского языка, более четко разграничить их основные типы и определить их семантические основы.

Несомненно, что легче и естественнее всего выделяется тип словосочетаний - абсолютно неделимых, неразложимых, значение которых совершенно независимо от их лексического состава, от значений их компонентов и так же условно и произвольно, как значение немотивированного слова-знака.

Фразеологические единицы этого рода могут быть названы фразеологическими сращениями Они немотивированы и непроизводны В их значении нет никакой связи, даже потенциальной, со значением их компонентов. Если их смысловые элементы однозвучны с какими-нибудь самостоятельными, отдельными словами языка, то их соотношение чисто омонимическое. Фразеологические сращения могут подвергаться этимологизации. Но эта "народная этимология" не объясняет их подлинной семантической истории и не влияет на их употребление. Примером фразеологического сращения является просторечно-вульгарное выражение кузькина мать, обычно употребляемое в фразосочетании показать кому-нибудь кузькину мать. Комментарием может служить такое место из романа Н. Г. Помяловского "Брат и сестра": "Хорошо же, я тебе покажу кузькину мать… Что это за кузькина мать, мы не можем объяснить читателю. У нас есть много таких присловий, которые от времени утратили смысл. Вероятно, кузькина мать была ядовитая баба, если ею стращают захудалый род". Ср. у Чехова в "Хамелеоне": "Он увидит у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину мать!…"

Такова же смысловая структура выражения собаку съел в чем-нибудь. "Он собаку съел на это" или "на этом", "в этом" (т. е. занимаясь таким-то делом): он мастер на это, или: он искусился, приобрел опытность, искусство. В южновеликорусских или украинских местностях, где собака мужского рода, прибавляют и сучкой закусил (с комическим оттенком).

А. А. Потебня считал это выражение по происхождению народным, крестьянским, связанным с земледельческой работой. Только "тот, кто искусился в этом труде, знает, что такое земледельческая работа: устанешь, с голоду и собаку бы съел" . Этимология Потебни нисколько не уясняет современного значения этой идиомы и очень похожа на так называемую "народную этимологию". Неделимость выражения съесть собаку в чем-нибудь, его лексическая непроизводность ярко отражается в его значении и употреблении, в его синтаксических связях. Например, у Некрасова в поэме "Кому на Руси жить хорошо" читаем:

Заводские начальники

По всей Сибири славятся -

Собаку съели драть.

Здесь инфинитив драть выступает в роли объектного пояснения к целостной идиоме собаку съели в значении: "мастера что-нибудь делать".

Такое резкое изменение грамматической структуры фразеологического сращения обычно связано с усилением его идиоматичности, с утратой смысловой делимости. Так, выражение как ни в чем не бывало в современном языке имеет значение наречия.

Между тем еще в русском литературном языке первой трети XIX в. в этом словосочетании выделялись составные элементы и было живо сознание необходимости глагольного согласования формы бывал с субъектом действия. Например, у Лермонтова в повести "Бэла": "За моею тележкою четверка быков тащила другую, как ни в чем не бывала, несмотря на то, что она была доверху накладена"; у Д. Н. Бегичева в романе "Семейство Холмских" (ч. II, 1833, стр. 165-166): "Князь Фольгин, как будто ни в чем не бывал, также шутил".

Если руководствоваться теоретическими соображениями, то можно было бы делить фразеологические сращения на четыре основных типа - в зависимости от того, чем вызвана или обусловлена неразложимость выражения:

1) фразеологические сращения, в составе которых есть неупотребительные или вымершие, следовательно, вовсе непонятные слова (например: у черта на куличках, во всю Ивановскую, попасть впросак и т. п.).

2) фразеологические сращения, включающие в себя грамматические архаизмы, представляющие собой синтаксически неделимое целое или по своему строю не соответствующие живым нормам современного словосочетания (например: ничтоже сумняшеся, была - ни была, и вся недолга!).

3) фразеологические сращения, подвергшиеся экспрессивной индивидуализации и потому ставшие неразложимыми как лексически, так и семантически (например: чего доброго, вот тебе и на и др.).

4) фразеологические сращения, представляющие собою такое слитное семантическое единство, что лексические значения компонентов вовсе безразличны для понимания целого (например: сидеть на бобах, души не чаять в ком-нибудь и т. п.).

Однако эта классификация чересчур схематична.

Кажется само собою понятным, почему неделимы те фразеологические сращения, в состав которых входят лексические компоненты, не совпадающие с живыми словами русского языка (например: во всю Ивановскую, вверх тормашками, бить баклуши, точить лясы, точить балясы и т. п.). Но одной ссылки на отсутствие подходящего слова в лексической системе современного русского языка недостаточно для признания идиоматической неделимости выражения. Вопрос решается факторами семантического порядка. Могут быть такие случаи, когда соответствующего слова нет, но живы его ответвления, живы однородные морфемы. В таких случаях выражение потенциально разлагается на лексемы. Однако от этого оно не перестает быть семантически неделимым. Таково, например, выражение навострить лыжи. Ср. у Салтыкова в "Пестрых письмах": "Куда это он лыжи навострил? Ишь спешит, точно в аптеку торопится"; у Гоголя в "Мертвых душах": "Мужик убежит как дважды два, навострит так лыжи, что и следа не отыщешь".

В фразеологическом сращении даже наличие семантического сопоставления или противопоставления лексических элементов внутри целого не приводит к аналитическому расчленению идиомы, к осознанию живой связи ее значения со значениями компонентов. Такова, например, идиома ни к селу ни к городу в значении "ни с того ни с сего, неожиданно и неуместно". Ср. у Чехова в рассказе "Брак по расчету": "Телеграфист кокетливо щурит глаза и то и дело заговаривает об электрическом освещении - ни к селу ни к городу".

Конечно, бывают случаи, когда структура фразеологического сращения определяется наличием лексического элемента, чуждого языковой системе вне данного сцепления. Например, вверх тормашками и даже с оттенком провинциализма вверх тормашкой. Ср. у Чехова в рассказе "Счастливчик": "Вы говорите, что человек творец своего счастья. Какой к черту он творец, если достаточно больного зуба или злой тещи, чтоб счастье его полетело вверх тормашкой?". Ср. также: гнуть в три погибели; не мытьем, так катаньем; без сучка, без задоринки и т. п.

Однако чисто внешний, формальный, хотя бы и лексикологический, подход к фразеологическим сращениям не достигает цели. Изолированное, единичное слово, известное только в составе идиомы и потому лишенное номинативной функции, не всегда является признаком полной смысловой неразложимости выражения. Например: дело не терпит отлагательства, совесть зазрила, мозолить глаза, мертвецки пьян и т. п.

Точно так же грамматический архаизм сам по себе может быть легко осмыслен при наличии соответствующей категории или соотносительных форм в современном языке. Например: положа руку на сердце, сидеть сложа руки, средь бела дня, на босу ногу и т.п.

Грамматические архаизмы чаще всего лишь поддерживают идиоматичность выражения, но не создают его. Например: спустя рукава. Ср. у Чехова в рассказе "Агафья": "От всей фигуры (огородника Савки) так и веяло безмятежностью, врожденной, почти артистической страстью к житью зря, спустя рукава". Ср. также: очертя голову, (пуститься) во вся тяжкая и т.п.

Итак, основным признаком сращения является его семантическая неделимость, абсолютная невыводимость значения целого из компонентов. Фразеологическое сращение представляет собою семантическую единицу, однородную со словом, лишенным внутренней формы. Оно не есть ни произведение, ни сумма семантических элементов Оно - химическое соединение растворившихся и с точки зрения современного языка аморфных лексических частей.

При этом семантической неразложимости целого иногда сопутствует сохранение внешних грамматических границ между частями фразеологического сращения. Это своеобразный след былой лексической расчлененности словосочетания. Например, выражение держать в ежовых рукавицах в современном языке лишено внутренней формы (ср., впрочем, держать в (крепких) руках). Оно идиоматично. Оно является фразеологическим сращением. А. П. Чехов в речи действующих лиц своих повестей не раз употребляет эллиптическое выражение держать в ежовых. Например, в рассказе "Месть": "Твой Собакевич, наверное, держит в ежовых горничную и лакея"; в рассказе "Длинный язык": "Он у меня, папочка, в ежовых был"; в повести "Дуэль" Чехов заменяет идиому держать в ежовых рукавицах условным эквивалентом держать в ежах: "Он здесь король и орел, он держит всех жителей в ежах и гнетет их своим авторитетом". Таким образом, в этом фразеологическом сращении общая грамматическая схема словосочетания сохраняется неизменной, но в его лексическом составе остаются неподвижными лишь опорные семантемы (держать в еж-).

В фразеологических сращениях, образующих целостное высказывание или подводимых под категории состояния и наречия, внешняя форма иногда бывает очень неустойчивой и в другом отношении. Например, она подвержена фонетическим или эвфоническим воздействиям. Так, идиома с боку припёка без всяких грамматических оснований превращается в парное созвучие с боку припеку. Например, у Гоголя в "Женитьбе" в речи Подколесина: "Ну, да как же ты хочешь, не говоря прежде ни о чем, вдруг сказать с боку припеку: "Сударыня, дайте я на вас женюсь!".

В фразеологическом сращении все элементы настолько слиты и недифференцированы в смысловом отношении, что эллиптическое опущение или экспрессивное сокращение хоть одного из них либо вовсе не влияет на значение целого, либо приводит к полному его распаду. С одной стороны, такие сращения семантически неизменны, хотя и могут обладать формами грамматического словоизменения, например у черта на куличках и к черту на кулички (ср. у П. Боборыкина в романе "Из новых": "жалуется, что его шлют к черту на кулички"). Но, с другой стороны, при экспрессивном употреблении сращения, если позволяют синтаксические условия, опорная часть его может быть равна целому и выступать в значении целого. Фразеологическое сращение в этих случаях может безболезненно терять свои части - одну за другой. Например, идиома ни в зуб толкнуть (или толконуть) не смыслит, ни в зуб толкнуть не умеет. У Салтыкова-Щедрина в "Современной идиллии": "Я к Гинцбургу - не понимает... Я к Розенталю - в зуб толкнуть не смыслит". У Макарова в "Воспоминаниях": "Прелесть что за немочка. Да то беда, по-французски-то я маракую, а по-немецки ни в зуб толкнуть не умел". Тот же смысл имеет выражение ни в зуб толкнуть, например, у Гончарова в "Обломове": "Надзиратель придет, хозяин домовый что-нибудь спросит, так ведь, ни в зуб толкнуть - все я! Ничего не смыслит..." Ср. у Чехова в рассказе "Репетитор": "В шестой раз задаю вам четвертое склонение, и вы ни в зуб толкнуть! Когда же, наконец, вы начнете учить уроки?". Наконец, одно ни в зуб употребляется в том же значении; например, у Достоевского в "Дневнике писателя" (1876 г., февраль): "Человек он темный, законов ни в зуб".

Для разговорной речи особенно типично это семантическое равенство части целому в структуре фразеологического сращения. Кроме того, в разговорной речи более часты и продуктивны процессы дробления и контаминации фразеологических единиц. Например, из словосочетания валить через пень колоду, вследствие экспрессивного стирания предметных значений, образуется разговорная идиома через пень колоду в значении "как попало". Например, у Салтыкова-Щедрина в "Недоконченных беседах": "Выдумал немец Кунц кушетку для сечения, а мы дерем через пень колоду, как в древности драли".

Такого рода процессы являются яркими симптомами образования фразеологических сращений. Тут действуют разнообразные семантические причины. Так, полное затемнение образа как семантического стержня выражения ведет к превращению фразеологической группы в идиоматическое сращение. Например: сесть на бобах (ср. у Достоевского в "Идиоте": "Ну куда мы теперь потащимся... Денег у нас нет..., вот и сели теперь на бобах, среди улицы... - "Приятнее сидеть с бобами, чем на бобах", - пробормотал генерал"); ср. провести на бобах, оставить на бобах; души не чаять в ком-нибудь; и в ус (себе) не дует. Ср. у Грибоедова: "Ведь столбовые все, а в ус никому не дуют". У Гоголя в речи городничего а "Ревизоре: "Ты себе и в ус не дуешь"; у Некрасова в "Героях времени":

Слыл умником и в ус себе не дул

И - наглупил на всю Россию.

У Гоголя в "Мертвых душах": "Копейкин мой, можете вообразить, себе и в ус не дует. Слова-то ему эти, как горох к стене..." Ср. она и в ус не дует.

Целостным идиоматическим единством является всякое лексически непонятное с точки зрения современной системы выражение, вводимое в литературную лексику как "чужеродное тело", как "цитата" из другого языка или диалекта. Например, ничтоже сумняся (или сумняшеся). Ср. у Лескова: "Они переплетали книги, малярничали, лудили кастрюли - и все это делали ничтоже сумняшеся, и дешево и скверно" ("Котин доилец и Платонида"). У Чехова: "не задумываясь и ничтоже сумняся, решает большие вопросы" ("Несчастье"). Ср. у Некрасова: "перепились до еле можаху" ("Похождения русского Жильблаза"). Ср. также притча во языцех.

Роль экспрессивных и эмоциональных факторов в образовании фразеологических сращений также очень велика. Экспрессивное значение легко может поглотить и нейтрализовать круг предметных значений слова, фразы. Оторванная от первоначального, породившего его контекста, экспрессивная фраза быстро становится идиоматическим сращением.

Например выражение и никаких! Эта идиома образовалась из возгласа кавалерийской команды. По словам Боборыкина, "пошло это с учений, когда взводу или эскадрону офицер кричит: "Смирно, и никаких учений!" ("Перевал"). Ср. у Чехова в повести "Дуэль" в речи военного доктора Самойленки: "Что ж? Единовременно пятьсот в зубы, или двадцать пять по-месячно, - и никаких. Очень просто".

Вот так клюква. Ср. у Чехова в рассказе "Шило в мешке": возница рассказывает Посудину, которого он не знает в лицо - о нем же самом: "Всем хорош человек, но одна беда: пьяница!" - "Вот так клюква!" - подумал Посудин".

К сращениям экспрессивного образования относятся и такие выражения, как поминай как звали, употребляемое в функции глагола со значением прошедшего времени мгновенно-произвольного действия. У Чехова в рассказе "Налим": "Всё растопыривает руки, но уже поздно, налим - поминай как звали". У него же в рассказе "В ссылке": "Перевез я их сюда, сели - и поминай как звали! Только их и видели". Ср. также: чего доброго; черта с два!; неровен час!; вот тебе и на!; пиши пропало!; по добру по здорову!; так и быть; как не так; как бы не так.

Фразеологические сращения могут быть только омонимичны с соответствующими знакомыми словами. Они абсолютно независимы от лексических значений этих омонимов. Ср., например, сращение пули отливать (у Чехова в рассказе "Месть": "Поди-ка, какие пули отливает. В лицо другом величает, а за глаза я у него и индюк, и пузан...") и профессиональный термин отливать пули.

Ср. быть под мухой или с мухой (например, у Чехова в рассказе "Пересолил": "Ежели возница не пьян и лошади не клячи, то и тридцати верст не будет, в коли возница с мухой да кони наморены, то целых пятьдесят наберется"); диву даться; труса или трусу праздновать; заморить червячка; благим матом (кричать); сапоги в смятку; при пиковом интересе; взятки гладки с кого-нибудь; до положения риз; и концы в воду; шиворот на выворот; сон в руку и т. п.

В своей работе "О логической структуре фразы" А. Сешеа говорит, что лексикологический синтез разрушает собственное значение образующих элементов, которые срастаются в одно целое, совсем теряя свою индивидуальность" .

Семантическое единство фразеологического сращения часто поддерживается синтаксической нерасчлененностью или немотивированностью словосочетания, отсутствием живой синтаксической связи между его морфологическими компонентами. Например: так себе, куда ни шло, то и дело, хоть куда, трусу праздновать, диву даться, выжить из ума, чем свет, как пить дать (ср. у Чехова в рассказе "Баба": "Дело было ясное, как пить дать"), мало ли какой, из рук вон плохо, так и быть, шутка сказать, себе на уме (у Чехова в "Скучной истории" в значении имени существительного: "Умышленность, осторожность, себе на уме, но нет ни свободы, ни мужества писать, как хочется, а, стало быть, нет и творчества").

Таким образом, фразеологические сращения являются только эквивалентами слов. Они образуют своеобразные синтаксические составные слова, выступающие в роли либо частей предложения, либо целых предложений. Поэтому они подводятся под грамматические категории как синтаксическое целое, как своеобразные сложные лексические единицы. Понятно, что в тех случаях, когда этимологическое значение грамматически и фонетически различаемых компонентов вступает в видимое противоречие с грамматическим значением целого, это противоречие аннулируется. Например, устно-фамильярное идиоматические выражение: чего-нибудь куры не клюют имеет значение количественного слова. Оно ставится в один синонимический ряд со словами пропасть, уйма и т. п. Например: денег у него - куры не клюют (ср. денег у него - пропасть). Ср. у Салтыкова-Щедрина в "Пошехонской старине" иную расстановку слов: "По малости торгуем! - Сказывай: "по малости". Куры денег не клюют, а он смиренником прикидывается!" Ср. у Чехова в рассказе: "Учитель словесности": "Один из партнеров, когда расплачивались, сказал, что у Никитина куры денег не клюют". Разъединение этого сращения вставкой слова денег находит оправдание лишь в экспрессивной нелогичности устной речи. Нормальным же для современного языка будет такой порядок слов: денег у кого-нибудь куры не клюют. Инверсия типа: куры не клюют у кого-нибудь денег - приводит к бессмыслице.

В ту же категорию количественных слов входит и устно-фамильярная идиома раз, два и обчелся или раз-другой и обчелся, один-другой и обчелся. В сущности, все эти варианты должны быть признаны морфологическими разновидностями одной фразеологической единицы. Грамматическое и семантическое единство этого выражения подчеркивается синтаксическим своеобразием его употребления: связью его с родительным количественным и местом в синтагме. Например, у Мельникова-Печерского в романе "В лесах": "Таких начетников мало мне встречать доводилось. По всему старообрядчеству таких раз, два и обчелся". Ср. у Островского в пьесе "Не все коту масленица": "Кавалеров-то у нас один-другой - обчелся, гулять-то не с кем"; ср. у Салтыкова-Щедрина в "Пошехонской старине": "Женихов-то не непочатый угол, раз-другой и обчелся. Привередничать-то бросить надо!"

Из грамматического употребления фразеологических сращений вытекает вывод о возможности экспрессивного устранения разницы между глаголом и именной формой, выражающей состояние, особенно в прошедшем времени. Так, идиома и был таков! выражает очень заметный оттенок действия, сближающий ее с глаголом. Например, у Чехова в рассказе "Накануне поста": "А он, бывало, как заметит, что его пороть хотят, прыг в окно и был таков!". Ср. у Лермонтова в поэме "Монго":

Опасен подвиг дерзновенный

И не сносить им головы;

Но в миг проснулся дух военный:

Прыг, прыг - и были таковы.

Понятно, что внутри фразеологического сращения, образующего целостное высказывание-предложение, возможны разного рода грамматические изменения и перемещения. Так, фамильярно-ироническое и пошла писать губерния в современном языке немотивировано, непроизводно и неразложимо (ср. у Чехова в "Скучной истории": "Стоит мне только оглядеть аудиторию и произнести стереотипное "в прошлой лекции мы остановились на...", как фразы длинной вереницей вылетают из моей души и пошла писать губерния! Говорю я неудержимо быстро, страстно и, кажется, нет той силы, которая могла бы прервать течение моей речи"). Доказательством неразложимости этого выражения является и наличие грамматического синонима и пошло писать, в котором функция безличности малопонятна (ср. у Гончарова в "Обломове": "Все хохочут, долго, дружно, несказанно, как олимпийские боги. Только начнут умолкать, кто-нибудь подхватит опять - и пошло писать"). Еще менее может быть осмыслен третий вариант этой идиомы с безличной глагольной формой женского рода: и пошла писать (например, у Салтыкова-Щедрина в "Губернских очерках" см. "Второй рассказ подъячего").

Уже при этом беглом разборе фразеологических сращений становится очевидным, что полного параллелизма между грамматическими и лексическими изменениями их состава нет. Однако в их строе несомненна тенденция к грамматическому и семантическому синтезу. Сохранение грамматических отношений между членами фразеологического сращения - лишь уступка языковой традиции, лишь пережиток прошлого. В фразеологических сращениях кристаллизуется новый тип составных синтаксических единств.

Если в тесной фразеологической группе сохранились хотя бы слабые признаки семантической раздельности компонентов, если есть хотя бы глухой намек на мотивировку общего значения, то о сращении говорить уже трудно. Например, в таких разговорно-фамильярных выражениях, как держать камень за пазухой, выносить сор из избы, у кого-нибудь семь пятниц на неделе, стреляный воробей, мелко плавать, кровь с молоком, последняя спица в колеснице, плясать под чужую дудку, без ножа зарезать, язык чесать или языком чесать, из пальца высосать, первый блин комом, или в таких литературно-книжных и интеллигентски-разговорных фразах, как плыть по течению, плыть против течения, всплыть на поверхность и т. п., - значение целого связано с пониманием внутреннего образного стержня фразы, потенциального смысла слов, образующих эти фразеологические единства. Таким образом, многие крепко спаянные фразеологические группы легко расшифровываются как образные выражения. Они обладают свойством потенциальной образности. Образный смысл, приписываемый им в современном языке, иногда вовсе не соответствует их фактической этимологии. По большей части, это выражения, состоящие из слов конкретного значения и имеющие заметную экспрессивную окраску. Например, положить, класть зубы на полку в значении "голодать, ограничить до минимума самые необходимые потребности". Ср. у Тургенева в "Нови": "Я еду на кондиции, подхватил Нежданов, чтобы зубов не положить на полку". Ср. выражение уйти в свою скорлупу - и у Чехова обнажение образа, лежащего в основе этого выражения: "Людей, одиноких от натуры, которые, как рак-отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу, на этом свете немало" ("Человек в футляре").

Живучести внутренней формы в строе таких фразеологических единств содействует наличие контраста, параллелизма, вообще сопоставления слов, принадлежащих к одному семантическому ряду. Например: из мухи делать слона (ср. у Достоевского в "Идиоте": "Они там все, по своей всегдашней привычке, слишком забежали вперед и из мухи сочинили слона"), из огня да в полымя, нет худа без добра, переливать из пустого в порожнее, валить с больной головы на здоровую и т. п.

Фразеологические единства являются потенциальными эквивалентами слов. И в этом отношении они несколько сближаются с фразеологическими сращениями, отличаясь от них семантической сложностью своей структуры, потенциальной выводимостью своего общего значения из семантической связи компонентов. Фразеологические единства по внешней, звуковой форме могут совпадать со свободными сочетаниями слов. Ср. устно-фамильярные выражения вымыть голову, намылить голову кому-нибудь в значении "сильно побранить, пожурить, сделать строгий выговор" и омонимические свободные словосочетания в их прямом значении: вымыть голову, намылить голову. Ср. биться из-за куска хлеба и биться с кем-нибудь из-за куска хлеба; бить ключом (жизнь бьет ключом) и бить ключом (о воде в ручье); взять за бока кого-нибудь в значении "заставить принять участие в деле" и то же словосочетание в прямом значении; брать в свои руки в значении "приступить к руководству, управлению чем-нибудь" и брать в руки что-нибудь и т. п.

Фразеологическое единство часто создается не столько образным значением словесного ряда, сколько синтаксической специализацией фразы, употреблением ее в строго фиксированной грамматической форме. Например, просторечно-шутливое выражение со всеми потрохами в значении "целиком, со всем, что есть". Ср. у Панферова: "Этому человеку доверить себя со всеми потрохами можно".

Возможны и такие фразеологические единства, в которых резкие грамматические сдвиги зависят от семантических особенностей слов, входящих в состав фразы. Например, шутливо-фамильярное, носящее отпечаток школьного жаргона выражение ноль внимания обычно употребляется в функции предиката. Ср. у Чехова в рассказе "Красавицы": "какое... несчастье... влюбиться в эту хорошенькую и глупенькую девочку, которая на вас ноль внимания" (в речи офицера); в рассказе "Поцелуй": "- "Каков?" - послышались одобрительные возгласы. - Мы стоим возле, а он ноль внимания! Этакая шельма". В повести "Скучная история": "Медик пьян как сапожник. На сцену - ноль внимания. Знай себе дремлет да носом клюет".

Нередко внутренняя замкнутость фразеологического единства создается специализацией экспрессивного значения. Отрываясь от той или иной ситуации, от какого-нибудь широкого контекста, выражение сохраняет своеобразные оттенки экспрессии, которые и спаивают отдельные части этого выражения в одно смысловое целое. Нередко эти индивидуальные оттенки экспрессии сказываются и в синтаксической форме словосочетания. В этом отношении очень показательно употребление фразы белены объелся. Оно обычно имеет форму вопросительного предложения или употребляется в сравнении. Таким образом, внутренняя спайка элементов создается модальностью предложения. Например, у Пушкина в "Сказке о рыбаке и рыбке": "Что ты баба, белены объелась?". У Фонвизина в "Недоросле": "Что ты дядюшка? Белены объелся?". У Некрасова в "Дядюшке Якове": "Стойте! не вдруг! белены вы объелись?" . У Чехова в рассказе "Неприятность": "Тот дурак, словно белены объелся, шляется по уезду, кляузничает да сплетничает...". При изменении синтаксической формы усиливается реальный, буквальный смысл этого словосочетания. Оно теряет условно-переносное значение "одуреть, ошалеть". Оно делается свободным сочетанием слов, в нем подчеркивается представление о белене как о ядовитом дурманящем растении. В "Толковом словаре русского языка" (1834, т. I, стр. 119) под словом белена приводится выражение в такой форме: "белены объелся - одурел, неистовствует". Это неправильно. Само по себе словосочетание он белены объелся не значит "одурел" и еще менее "неистовствует". Тут словарь Я. К. Грота ввел в заблуждение редактора нового толкового словаря .

Точно так же своеобразная экспрессивная окраска чувственного восторга индивидуализирует и ограничивает переносное значение фамильярного выражения пальчики оближешь (оближете)! Она превращает это словосочетание в фразеологическое единство. В связи с этим происходят синтаксические переносы этого выражения: из целого одночленного высказывания оно может превратиться в эмоциональное сказуемое двухчленного предложения. Например, у Салтыкова-Щедрина: "Вот, дядя, дамочка-то - пальчики оближете". Ср. у Писемского в романе "Люди сороковых годов": "Я тебе Вальтер Скотта дам. Прочитаешь - только пальчики оближешь".

К числу фразеологических единств, обособлению и замкнутости которых содействуют экспрессивные оттенки значения, относятся, например, такие разговорно-фамильярные выражения: убил бобра; ему и горюшка мало!; чтоб тебе ни дна ни покрышки!; плакали наши денежки!; держи карман или держи карман шире!; что ему делается?; чего изволите?; час от часу не легче!; хорошенького понемножку (ирон.); туда ему и дорога! (ср. у Писемского в "Старой барыне": "Присудили на поселенье... Того и стоил, туда ему и дорога была"). Ср.: жирно будет ("Нет, жирно будет вас этаким вином поить. Атанде-с! - Островский. "Утро молодого человека"); знаем мы вашего брата!; шутки в сторону!; чем черт не шутит?; и пошел и пошел!; наша взяла!; ума не приложу!; над нами не каплет!; и дешево и сердито! (первоначально - о водке). Ср. у Салтыкова-Щедрина в "Помпадурах": "Над дверьми нахально красуется вывеска: "И дешево и сердито".

Особо стоят каламбурные фразы, основанные на внутреннем контрасте, этимологическом несоответствии или ироническом сближении сопоставляемых слов. Например, без году неделя (ср. у Тургенева в рассказе "Часы": "Без году неделю на свете живет, молоко на губах не обсохло, недоросль! И жениться собирается"). У Писемского это выражение употреблено как неразложимое наречие: "Малый без году неделя из яйца вылупился, а она уже... женить его хочет" ("Старая барыня"). Ср.: кормить завтраками (у Гоголя в "Мертвых душах": "Ему подносят горькое блюдо под названием "завтра"); прокатить на вороных и т. д. Выражение откладывать в долгий ящик также звучит каламбуром, так как слово долгий, раскрывая основное значение фразы (отсрочивать на долгое время), воспринимается в связи с ящик как иронически двусмысленный образ.

Так же, как и в словах, во фразеологических единствах образное представление, сопутствующее значению, чаще не дано, а лишь постулируется, предполагается. Оно исторически изменчиво и, конечно, не нуждается в соответствиях этимологии образа. Например, держать в черном теле; вывести на чистую воду; отвести душу (например, у Тургенева в "Дыме": "Я требую малого, очень малого... только немножко мне нужно участия, только, чтобы не отталкивали бы меня, душу дали бы отвести"); за пояс заткнуть; поставить крест на чем-нибудь или даже над чем-нибудь (ср. у Боборыкина: "поставить крест на своей потере"); не ударить лицом в грязь (у Чехова в рассказе "Перекати-поле": "Лицо его говорило, что он доволен и чаем и мной, вполне ценит мою интеллигентность, но что и сам не ударить в грязь лицом, если речь зайдет о чем-нибудь этаком..."); из-за кого-чего сыр-бор загорелся (у Чехова в рассказе "Именины": "Что у вас произошло? - Ничего особенного. Весь сыр-бор загорелся из-за чистейшего пустяка").

Примером каламбурного переосмысления по омонимическому сходству может служить современное понимание иронического выражения положение хуже губернаторского. Как известно, это выражение пошло из коннозаводческого арго. Губернатором там назывался самец-пробник, которого припускали к кобыле для ее раздражения перед случкой с породистым производителем. В литературном языке XIX в., особенно в его публицистических стилях, это выражение осмыслялось применительно к положению и должности губернатора. Например, у Р. И. Сементковского в очерках "Силуэты администраторов" ("Исторический вестник", 1892, № 2): "Поистине теперь можно говорить о "положении хуже губернаторского". Еще раньше у Маркевича в романе "Бездна" (3, 14): "Не даром говорят: положение хуже губернаторского. - Он усмехнулся остроумию этой ходячей поговорки". Ср. у Чехова в "Дуэли": "В последнее время мое здоровье сильно пошатнулось. Прибавьте к этому скуку, постоянное безденежье... отсутствие людей и общих интересов... Положение хуже губернаторского. - Да, ваше положение безвыходно, - сказал фон Корен".

Связь развития фразеологических единств этого рода с формами поэтического мышления подчеркивалась Потебней. "Элементарная поэтичность языка, т. е. образность отдельных слов и постоянных сочетаний, как бы ни была она заметна, ничтожна сравнительно с способностью языка создавать образы из сочетания слов, все равно образных или безобразных" . "Невозможность или возможность и эффект сочетания двух слов, дающих образ, условленны данным языком" .

Итак, внутренняя цельность многих выражений обусловлена единством образного значения. Многие из таких фразеологических единств представляют собою окаменевшие следы живых образных выражений, довольно свободно группировавшихся воуркг одного метафорического центра. Например, стоять одной ногой в гробу или в могиле. Ср. у Чехова в "Скучной истории": "... и подобные нелепые мечты в то время, когда одной ногой я стою уже в могиле". Ср. в языке XVIII в.: "Искусство врачебное слабо оживотворить занесшего ногу в гроб" .

Понимание производности, мотивированности значения фразеологического единства связано с сознанием его лексического состава, в сознанием отношения значения целого к значению составных частей. Семантическая замкнутость фразеологического единства может также создаваться эвфоническими средствами - рифмическими созвучиями, аллитерациями. Эти средства спайки и им подобные также содействуют образованию фразеологических единств. Например: Федот да не тот; еле-еле душа в теле; всякой твари по паре (с намеком на миф о Ноевом ковчеге); на вкус и на цвет мастера нет; днем с огнем поискать или не сыскать, не отыскать; что было, то сплыло; хлопот полон рот; то пусто, то густо; ни кожи, ни рожи; ни ладу, ни складу; ни ложки, ни плошки; ни ответу, ни привету; ни слуху, ни духу; вот так штука капитана Кука; не в службу, а в дружбу; не твоя печаль чужих детей качать; не до жиру, быть бы живу и т. п.

Однако в этих сложных единствах возможны и такие элементы, которые являются упаковочным материалом. Они заменимы. Тем более, что фразеологические единства не всегда образуют неподвижную, застывшую массу неотделимых элементов с постоянным порядком слов. Иногда части фразеологического единства могут быть дистантными.

Таким образом, от фразеологических сращений отличается другой тип устойчивых, тесных фразеологических групп, которые тоже семантически неделимы и тоже являются выражением единого, целостного значения, но в которых это целостное значение мотивировано, являясь произведением, возникающим из слияния значений лексических компонентов.

Во фразеологическом единстве слова подчинены единству общего образа или единству реального значения. Подстановка синонима или замена слов, являющихся семантической основой фразы, невозможна без полного разрушения образного или экспрессивного смысла фразеологического единства. Значение целого здесь абсолютно не разложимо на отдельные лексические значения компонентов. Оно как бы разлито в них - А. Сешеа называет такие фразеологические единства синтетическими группами и подчеркивает, что в них целостный смысл выражения до некоторой степени независим от лексических значений отдельных компонентов, во всяком случае, он не колеблет, не расширяет и не видоизменяет ни их свободных, ни их связанных значений .

Отдельно должны быть рассмотрены целостные словесные группы, являющиеся терминами, т. е. выступающие в функции названия. Прямое, логически оправданное отношение термина к обозначаемому им предмету или понятию создает неразрывность фразовой структуры, делает соответствующую словесную группу эквивалентом слова. С познавательной точки зрения между составным термином - научным или техническим - и таким же номенклатурным ярлыком, например, названием какого-нибудь явления, предмета - большая разница. Но в бытовом языке эта разница часто стирается. Естественно, что многие из такого рода составных названий, переходя, по закону функциональной семантики, на другие предметы, процессы или явления, однородные с прежними по функции, становятся не только неразрывными, но и вовсе немотивированными единствами, т. е. превращаются в фразеологические сращения (например: железная дорога, дом терпимости и т. п.).

Кроме того, в истории русского литературного языка с середины XIX в. все шире развивается тенденция создавать для составных названий разговорно-просторечные эквиваленты в форме одного слова, например: вечерняя газета - вечерка, ночлежный дом - ночлежка, Погодинская улица - Погодинка и т. п. Примеры составных терминов: белый гриб, задний проход, прямая кишка, прогрессивный паралич, оборонительный или наступательный союз, вопросительный знак, золотых дел мастер, дом отдыха, пути сообщения, сестра милосердия, брат милосердия, карета скорой помощи, борьба за существование и т. п.

В сущности, нет оснований выделять в особый ряд составные термины, возникшие не в сфере научно-технического языка или профессиональных диалектов, а в разных стилях самой литературной речи. Например, хороший тон (ср. у Некрасова в стихотворении "Балет":

Знайте, люди хорошего тона,

Что я сам обожаю балет),

общественное положение, общественное мнение, отрицательный тип, положительный тип и т. п.

Всякий термин, всякое выражение, проникшее в общий язык из научного или технического языка, из специальных, профессиональных диалектов, сохраняются как фразеологические единства. Например, общие места (loci communes - из риторики). Ср. у Чехова в "Обыкновенной истории": "Обвинения огульны и строятся на таких давно избитых общих местах, таких жупелах, как измельчание, отсутствие идеалов...". Ср. у Чехова в "Скучной истории": "Бывают страшные ночи с громом, молнией, дождем и ветром, которые в народе называются воробьиными. Одна точно такая воробьиная ночь была и в моей личной жизни".

Понятно, что к категории составных терминов близки фразы-характеристики, включающие в себя точно очерченное содержание. Например, в русском публицистическом стиле XIX в. выражение беспокойный человек имело очень определенное общественно-бытовое содержание. Им обозначался разряд людей, готовых бороться хоть в умеренной степени с социальными несправедливостями режима, близких к категории политически неблагонадежных. Ср. у Некрасова в стихотворении "Филантроп":

Сожалели по Житомиру:

Ты-де нищим кончишь век

И семейство пустишь по миру,

Беспокойный человек!

У Дружинина: "В старое время его считали беспокойным и чуть-чуть не неблагонадежным" ("Благотворительность особого рода"). У Салтыкова-Щедрина: "Обыденная жизненная практика снисходительно отзовется к вору, ходатайствующему по "своему" делу и назовет беспокойным, безалаберным (а, может быть, даже распространителем "превратных толкований") человека, которому дорого дело "общее", дело его "страны" ("За рубежом").

В фразеологических единствах грамматические отношения между компонентами легко различимы. Они могут быть сведены к живым современным синтаксическим связям. Это естественно. Потенциальная лексическая делимость как основной признак фразеологического единства, отличающий его от фразеологического сращения, естественно предполагает и синтаксическую разложимость словосочетания. Таким образом, и здесь грамматические формы и отношения держатся устойчивее, чем семантические. Здесь сохраняется, так сказать, морфология застывших синтаксических конструкций, но их функциональное значение резко изменяется. В той мере, в какой фразеологические группы этого типа являются семантически неделимыми единицами, приходится считать их и синтаксически несвободными, хотя и разложимыми, слитными словосочетаниями.

Это положение получит особенную ясность и выразительность, если применить его к тем группам фразеологических единств, которые состоят из союзных или предложных речений. Таковы, например, союзные речения, чаще всего образующиеся из непроизводного союза, предложной формы имени существительного со значением времени, места или причины и указательного местоимения, или из союза и указательного местоимения с подходящим по значению предлогом: до тех пор пока, с тех пор как, в то время как, с того времени как, ввиду того что, по мере того как, между тем как, после того как, потому что, до того что, несмотря на то что, вместо того чтобы и т. п. Сюда же примыкают союзы, включающие в себя наречия образа, сравнения или сравнительной степени: подобно тому как, прежде чем, так чтобы; просторечное даром что и др. под. Наконец, можно отметить составные союзы из модальных частиц: едва только, чуть лишь. Ср. не то чтобы, как будто бы и т. п. (Такие союзы, как так как, добро бы и т. п. превратились в сращения.)

Все эти служебные слова семантически неразрывны, функционально неделимы, хотя с этимологической точки зрения производны. Эта аналогия бросает свет на синтаксическую природу фразеологических единств.

Рядом с фразеологическими единствами выступают и другие, более аналитические типы устойчивых сочетаний слов. Фразеологические единства как бы поглощают индивидуальность слова, хотя и не лишают его смысла: например, в выражениях разговорной речи глаз не казать, носу не казать потенциальный смысл глагола казать, не встречающегося в других контекстах, еще ощутим в структуре целого.

Но бывают устойчивые фразеологические группы, в которых значения слов-компонентов обособляются гораздо более четко и резко, однако, остаются несвободными. Например: щекотливый вопрос, щекотливое положение, щекотливое обстоятельство и т. п. (при невозможности сказать щекотливая мысль, щекотливое намерение и т. п.), обдать презрением, злобой, обдать взглядом ласкающего сочувствия и т. п. (при семантической недопустимости выражений обдать восхищением, завистью и т. п.).

В самом деле, большая часть слов и значений слов ограничены в своих связях внутренними, семантическими отношениями самой языковой системы. Эти лексические значения могут проявляться лишь в связи с строго определенным кругом понятий и их словесных обозначений. При этом для такого ограничения как будто нет оснований в логической или вещной природе самих обозначаемых предметов, действий и явлений. Эти ограничения создаются присущими данному языку законами связи словесных значений. Например, слово брать в значении "овладевать, подвергать своему влиянию" и в применении к чувствам, настроениям - не сочетается свободно со всеми обозначениями эмоций, настроений. Говорится: страх берет, тоска берет, досада берет, злость, зло берет, ужас берет, зависть берет, смех берет, раздумье берет, охота берет и нек. др. Но нельзя сказать: радость берет, удовольствие берет, наслаждение берет (ср. охватывает) и т. п. Таким образом, круг употребления глагола брать в связи с обозначениями чувств и настроений фразеологически замкнут.

Фразеологически связанное значение иногда трудно определимо. В нем общее логическое ядро не выступает так рельефно, как в свободном значении. Фразеологически связанное значение, особенно при узости и тесноте соответствующих контекстов, дробится на индивидуальные оттенки, свойственные отдельным фразам. Поэтому чаще всего такое значение не столько определяется, сколько характеризуется, освещается путем подбора синонимов, которые могут его выразить и заменить в соответствующем сочетании.

Едва ли нужно еще раз добавлять, что многие слова вообще не имеют свободных значений. Они лишены прямой номинативной функции и существуют в языке лишь только в составе тесных фразеологических групп. Их лексическая отдельность поддерживается лишь наличием словообразовательных родичей и слов-синонимов. Можно сказать, что лексическое значение таких слов определяется местом их в лексической системе данного языка, их отношением к синонимическим рядам слов и словесных групп, их положением в родственном лексическом или грамматическом гнезде слов и форм. Таково, например, в современном языке слово потупить. Оно выделяется из устойчивых словесных групп: потупить взор, взгляд, глаза; потупить голову. Оно

Похожая информация.

1. Виноградов В.В. Избранные труды, лексикология и лексикография. М., “Наука”, 1977. Статьи: “О некоторых вопросах теории русской лексикографии”, “Семнадцатитомный словарь современного русского литературного языка и его значение для советского языкознания”.

2. Денисов П.Н. “Очерки по русской лексикологии и учебной лексикографии. Изд-во МГУ, 1974

3. Засорина Л.Н. Автоматизация и статистика в лексикографии. (Работа над частотным словарем русского языка). Л., 1966

4. Истрина Е.С. Л.В.Щерба как лексикограф и лексиколог. – в кн. Памяти академика Льва Владимировича Щербы. Л., 1951.

5. Касарес Х. Введение в современную лексикографию. М., 1958

6. Цейтлин Р.М. Краткий очерк истории русской лексикографии. Учпедгиз, М., 1958

7. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. Раздел: “Важнейшие словари русского языка”. М., 1972

8. Щерба Л.В. Опыт общей теории лексикографии. В кн.: Л.В.Щерба. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. I, Л., 1958

9. Щерба Л.В. Предисловие (к Русско-французскому словарю). В кн.: Л.В.Щерба. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974

10. А. С. Герд, Л. А. Ивашко, И. С. Лутовинова и др. Основные типы словарей в отечественной русистике // Лексикография русского языка. Учебник для высших учебных заведений Российской Федерации. - СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2009. - 672 с.

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме Литература:

1. 1.1.Детская литература - своеобразная область общей литературы. Принципы. Специфика детской литературы.
2. 3 1.2.Роль детской литературы. Особенности восприятия детской литературы детьми дошкольного возраста. Роль иллюстрации для маленьких детей. Понятия детская литература и детское чтение.
3. 5.1. Истоки детской литературы. Появление первых книг для детей в России. Рост культуры и просвещения при Петре 1./"Юности честное зерцало..."/. Развитие культуры и просвещения в 18 веке. Просветительная и педагогическая деятельность Новикова Н.Н. Журнал "Детское чтение для сердца и разума".
4. 8.1. Детская литература 20-30-е гг. детские журналы 20-30 годов. Журнал Горького "Северное сияние". Периодика. Тематика. Дискуссия о детской литературе.

Потенциальные слова не становятся общеупотребительными потому, что в них нет особой надобности. Обозначаемые ими реалии, как правило, в жизни носителей языка не играют сколько-нибудь существенной роли. Следовательно, потенциальные слова - результат индивидуального словообразования, однако возможности для их создания заложены в самом языке. Их задача - прямое и точное обозначение реалий. Поэтому они не воспринимаются как что-то необычное, придуманное кем-то одним. Более того, не всегда можно с уверенностью отличить потенциальное слово от реально существующего.

Прибегая к индивидуальному словообразованию, говорящие нередко преследуют иные цели - добиться большей выразительности. Так, М.Е. Салтыков-Щедрин, обличая уродливые стороны российской действительности, создает множество таких слов, как молчалинство, пустодумство, паршивость, словоизвержимость, голо-воушибание, белибердоносцы, кусатели, ерундисты и т.п. Или у В.В. Маяковского: многопудье, стрекозел, грандиозье, монте-карлики, громадье, прозаседавшиеся и т.д., напр.: Я планов наших люблю громадье...; Мне наплевать на бронзы многопудье...; ...на грандиозье Монте-Карло поганенькие монте-карлики...

Подобные слова нужно отличать от потенциальных слов. Потенциальные слова называют реалии, которые не имеют специального обозначения и потому нуждаются в нем. Это средства первичной номинации. Рассмотренные же слова обозначают реалии, уже имеющие наименование. Поэтому они не столько называют, сколько характеризуют. Это средства вторичной номинации. Они воспринимаются как неожиданные, необычные, сугубо индивидуальные, т.е. не кажутся такими же возможными, как потенциальные слова. Их называют окказиональными (т.е. случайными) словами, или окказионализмами. Но они, как и потенциальные слова, образованы по образцу существующих лексических единиц и в основном не нарушают правил словопроизводства.

Потенциальные и окказиональные слова нельзя игнорировать при изучении лексики. Они всегда встречались и будут встречаться в речевой практике. Это свидетельствует о проницаемости лексики. Проницаемость лексики означает, что любой индивид может создавать и использовать новые слова, конечно, не нарушая правила их образования.

Грамматика и фонетика подобных «новшеств» не допускают. «Изобретение» грамматических форм или звуков речи обычно воспринимается как ошибка и вызывает отрицательную реакцию, мешает общению людей. Следовательно, грамматический и фонетический строй языка характеризуются непроницаемостью.

Лит.: Арутю н о в а Н.Д. Языковая номинация: Виды наименований. М., 1977; Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977; Он же. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972; Языковая номинация. Т. 1. (Общие вопросы). М., 1977.

ЛЕКСИКАЛИЗАЦИЯ. 1. Превращение в лексическую единицу какой-л. иной единицы языка, напр., морфемы, словоформы, словосочетания. «Лексикализация - превращение элемента языка (морфемы, словоформы) или сочетания элементов (словосочетания) в отдельное знаменательное слово или в другую эквивалентную ему словарную единицу (напр., во фразеологизм)» (Энциклопедия. Русский язык. С. 208). Так, сочетание быстро + растворимый превратилось в прилагательное (быстрорастворимый кофе); сюда же: ума + лишенный, с +ума + сшедший; батюшки! (междометие); формы твор. п. имен существительных типа весной, зимой, летом обычно переходят в наречия; см. переход частей речи. 2. Превращение в слово определенного словосочетания при его заимствовании другим языком. «Лексикализация - превращение в русском языке в одно слово того, что в другом языке является группой слов. Одеколон - лексикализованное французское словосочетание eau de Cologne (буквально «кельнская вода») (Калинин А.В. Лексика русского языка. С. 71). Фокстрот от англ. fox «лиса» + trot «рысь» = лисий (быстрый) шаг.

Лит.: Калинин А.В. Лексика русского языка. М., 1978; Кузнецова О.Д. О понятии лексикализации. Лексикализация фонетических явлений в говорах//ВЯ. 1978. № 2; Новиков Л.А. Лексикализация форм числа существительных в русском языке // Филологические науки. 1963. № 1; Энциклопедия. Русский язык. М., 2003; Реформатский А.А. Введение в языковедение. М., 2002.

ЛЕКСИКОГРАФИРОВАНИЕ. Описание (подача) слов и фразеологизмов в словаре: лексикографирование личных имен, служебных слов, междометий. См. «Приложение 1».

ЛЕКСИКОГРАФИЯ (lexikos «словесный» + grapho «пишу»). 1. Работа по составлению словарей, включая сбор и систематизацию лексического материала. «Работа над словарями, предполагающая в составителях осведомленность в семасиологии и лексикологии, носит название лексикографии» Булаховский Л.А. Введение в языкознание. С. 7). «Лексикографией называется научная работа по составлению словарей» (Он же ). «Определение или толкование значений слов - главная цель составления словарей, прямой объект лексикографии» (Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова. С. 162). «Л е к с и к о г р а ф и я -это теория и практика составления словарей (лексиконов)» (Кодухов В.И. Введение в языкознание. С. 196). «Работа по собиранию и систематизации слов и фразеологических оборотов называется лексикографией. Ее основное содержание - составление лингвистических словарей, т.е. словарей, в которых представлена и объясняется лексика и фразеология какого-либо языка» (Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. С. 276). 2. Раздел языкознания, занимающийся разработкой теории составления словарей, вопросов описания лексики в словарях. «Лексикография - это наука о словарях и практика их составления» (Головин Б.Н. Введение в языкознание. С. 89). 3. Совокупность словарей какого-л. языка (языков), того или иного типа (типов). «Лексикографией называют также совокупность словарей, например: русская лексикография XIX века богата толковыми словарями» (Калинин А.В. Лексика русского языка. С. 202): лексикография академическая, двуязычная, диалектная, дифференциальная, дореволюционная, древнерусская, западноевропейская, историческая, лингвистическая, национальная, общая, теоретическая, переводная, практическая, русская, русско-французская, современная, терминологическая и т.п.

Лит.: Берков В.П. Вопросы двуязычной лексикографии. Л., 1973; Б о га-то ва Г. А. История слова как объект русской исторической лексикографии. М., 1984; Будагов Р. А. Толковые словари в национальной культуре. М., 1989; Булаховский Л.А. Введение в языкознание. Ч. II. М., 1953; Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова//Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977;Головин Б.Н. Введение в языкознание. М., 1983;Денисов П.Н. Очерки по русской лексикологии и учебной лексикографии. М., 1974; Историко-культурный аспект лексикографического описания русского языка. М., 1995; Калинин А.В. Лексика русского языка. М., 1978; Ковтун Л.С. Русская лексикография эпохи средневековья. М.; Л., 1963; Кодух о в В. И. Введение в языковедение. М., 1987;Козырев В.А., Черняк В.Д. Вселенная в алфавитном порядке. Очерки о словарях русского языка. СПб., 2000; Кузнецова О.Д. Очерки по русской диалектной лексикографии. Л., 1987; Ожегов СИ. Лексикология. Лексикография. Культура речи. М., 1974; Проблемы исторической лексикографии. Л., 1977; Словари, изданные в СССР. Библиографический указатель 1918-1962; Цейтлин Р. М. Краткий очерк истории русской лексикографии. М., 1958; Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М., 1972; Щерба Л. В. Опыт общей теории лексикографии //Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974; Энциклопедия. Русский язык. М., 2003.

ЛЕКСИКОЛОГИЯ (греч. lexis «слово» + logos «слово, наука, учение»). Раздел лингвистики, изучающий словарный состав языка, или лексику. Буквальный смысл термина лексикология - «слово о слове», «наука о слове». Этим как бы подчеркивается, что основной предмет лексикологии - слово, или лексическая единица языка.

Но слово является предметом не только лексикологии. Оно занимает в языке центральное положение. Для говорящих всякий язык - это прежде всего язык слов. Слово - единственная из основных единиц языка, которая существует самостоятельно, напр.: подписка, пригородный, переделывать. Мы говорим предложениями (фразами), но они образуются из слов. Морфемы и фонемы - части (элементы) слов и вне слова не употребляются, напр.: под-пис-к-а; [п], [о], [д], [п"], [и], [с], [к], [а]. Слово так или иначе присутствует на всех уровнях языка. И поэтому его изучают - с разных точек зрения - все разделы науки о языке.

Для фонетики слово - это только ряд (цепочка) звуков, т.е. его звуковая (фонетическая) оболочка. Значением она не занимается. Слово с точки зрения фонетики называют фонетическим словом.

Для основной массы слов характерны следующие фонетические признаки: наличие одного ударения (университет, ходить, южный), возможность паузы между словами (Машина / тронулась), невозможность паузы внутри слова. Но такими признаками обладают не все слова.

С одной стороны, есть слова, которые не имеют собственного ударения. Это, как правило, служебные слова. Они не отделяются паузами от ударных слов, напр.: при школе, перед окном, читает / и пишет, брат / или сестра, такой же, не от себя, а придет ли и т.п. Ср.: У меня ль плечо - шире дедова... (Кольцов) - 4 ударения и 6 слов. Знал, для чего и пахал он и сеял. Да не по силам работу затеял (Некрасов) - 7 ударений и 14 слов.

С другой стороны, есть слова, которые могут произноситься с несколькими ударениями - основными и побочными. Многоударными являются сложные и многие сложносокращенные слова, напр.: хлебозаготовка, продтовары, картофелеуборочный, светло-зеленый, облпот-ребкооперация, серо-буро-малиновый (шутл.: о плохой окраске) и т.п. Между частями таких слов, т.е. внутри их, допустимы паузы, напр.: обл/по-треб/союз, загот/пункт, серо/буро/малиновый, продтовары.

Таким образом, слова по фонетическим признакам неоднородны. Только по внешней стороне, т.е. по звучанию, определить слово невозможно. Необходимо учитывать его внутреннюю сторону, т.е. значение. Фраза делится на отдельные слова прежде всего потому, что понимается их смысл. Это сделать невозможно в речи на незнакомом языке.

Морфология, в отличие от фонетики, занимается значениями, но значениями грамматическими. Она рассматривает слова как части речи. Слова объединяются в части речи по общему значению. Например, имена существительные обозначают предмет, имена прилагательные - признак предмета, глаголы - процесс, т.е. действие или состояние, и т.д.

Слова разных частей речи отличаются друг от друга не только по указанным общим абстрактным значениям, но и по особенностям изменения. Так, существительные склоняются, глаголы спрягаются, наречия не изменяются и т.д. При изменении слова выражаются различные значения, напр.: пишу - настоящее время, а писал - прошедшее; пишу - 1 л., а пишешь - 2 л.; писал - изъявительное наклонение, а писал бы - сослагательное; инженер - единственное число, а инженеры - множественное и т.д.

Такие абстрактные значения выражаются специальными средствами языка (окончаниями, приставками, суффиксами, служебными словами и т. д.) и называются грамматическими значениями. Средства выражения грамматических значений называются грамматическими формами, например: пиш-у - форма 1 л., инженеры - форма множественного числа и т.д. Грамматическое значение невозможно без соответствующей грамматической формы.

Следовательно, морфология изучает формальную сторону слова. Ее интересует, как изменяются слова и какие значения при этом выражаются. Слово с точки зрения грамматики называют грамматическим словом.

Итак, фонетика изучает звуковую сторону слов, морфология - формальную. Однако характеристика не будет полной, если не осветить третью сторону. Для говорящих в первую очередь важно знать, что обозначают слова, какие предметы, явления, признаки, действия и т.д. они называют. Этим занимается лексикология.

Лексикология изучает слово как номинативную единицу языка, как средство номинации (от лат. nomination - название, наименование). Номинативная функция является основной функцией слова. Иначе говоря, основное назначение слова - называть реалии.

Под реалиями понимаются элементы объективной действительности, т.е. предметы, понятия, качества, действия, состояния, обстоятельства и т.д. Для лексикологии важно, какие именно реалии отражаются и обозначаются словом. В этом отличие лексикологии от грамматики. Например, в слове летчик морфология выделит только грамматические значения (предметность, конкретность, одушевленность, род, число, падеж). Для лексикологии существенным будет то, что этим словом называется человек, управляющий самолетом, водитель самолета. При рассмотрении слова на первом плане оказывается его индивидуальное значение, или - то же самое - индивидуальная семантика (от греч. Semantikos - обозначающий). Индивидуальное значение слова, в отличие от грамматического, называется лексическим значением.

Таким образом, лексикология исследует внутреннюю сторону слова, его смысловое содержание, его способность обозначать элементы объективной действительности. Слово, рассматриваемое с точки зрения лексикологии, называют лексическим словом. Если в грамматике слово - это лексико-грамматическая единица языка, то в лексикологии - единица лексико-семантическая.

Лексикология изучает и другие функции слова. Например, лексическая единица может быть средством выразительности. Она способна передавать чувства, делать речь яркой, возвышенной или, напротив, грубой и т.д. Так, слова гений, созидатель, чудный, великолепный и т.п. выражают восхищение, а дрянь, халупа, горланить, драпать и т.п. - неодобрение, слова врата (ворота), град (город), воин, нерушимый, неколебимый и т. п. придают высказыванию торжественность, приподнятость. Ср.: Красуйся, град Петров и стой Неколебимо, как Россия! (Пушкин), но Дрянь пока что мало поредела (Маяковский).

Эти и подобные функции слова связаны с его основной функцией - номинативной. Но есть слова, которые номинативную функцию не выполняют и потому в лексикологии не рассматриваются. Это прежде всего относится к служебным словам и междометиям, а также к числительным.

Служебные слова употребляются для связи слов, предложений или частей предложений. При этом они выражают различные отношения. Ср.: Он стоял на мосту - Он стоял у моста. Он придет, а я уйду - Он придет, если я уйду. Он не придет - Пусть он придет. Междометия служат для выражения чувств и волеизъявлений. Числительные обозначают количество предметов и порядок их следования при счете. Все они каких-л. реалий не называют. Ими занимается грамматика.

Сложнее обстоит дело с местоименными словами, напр., я, ты, кто, что, этот, тот, такой, там, тогда и т.д. В речи ими обозначаются совершенно определенные предметы или признаки. Ср.: Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты.. . (Пушкин). Здесь я - это сам поэт, ты - А. П. Керн. Но местоимение я может обозначать любого говорящего, ты - любого собеседника. Ср. также: Кто не работает, тот не ест (т.е. любой не занимающийся трудом). Дай, Джим, на счастье лапу мне. Такую лапу не видал я сроду (Есенин). Тогда смиряется души моей тревога. Тогда расходятся морщины на челе (Лермонтов). Но о всякой лапе можно сказать «такая», о всяком времени - «тогда». Следовательно, местоименные слова не закреплены за какими-л. определенными предметами или признаками. Они лишь указывают на те реалии, которые называются другими словами, т.е. употребляются вместо других слов, как бы являются заместителями их. По этой причине местоименные слова тоже не изучаются лексикологией.

Итак, предмет лексикологии - это только номинативные единицы языка, т.е. слова, которые отражают и называют определенные элементы объективной действительности. Такими словами являются имена существительные, имена прилагательные, глаголы и наречия.

Развитие и формирование лексики изучает историческая лексикология. Состояние лексики в настоящий момент исследует лексикология современного русского языка. Она рассматривает особенности семантики и функционирования слов, отношения между лексическими единицами по их значению и употреблению.

Но многие явления современной лексики непонятны для сегодняшнего носителя языка. Вот некоторые примеры.

Какое отношение слово чернила имеет к слову черный, голубь - к голубой, крыльцо - к крыло и т.п.? Ведь чернила могут быть любого цвета, и даже бесцветные - для тайной переписки; голубь вовсе не голубого цвета, крыльцо ничем не напоминает крыло птицы.

Как могло у слова сальный, образованного от слова сало, появиться переносное значение «неприличный», «непристойный»? Ср.: сальный анекдот. Ведь какой-л. связи между салом и неприличием, непристойностью не улавливается.

Почему словами вороной, каурый, гнедой, пегий и др. в основном обозначаются только цвета лошадей? Казалось бы, можно сказать «вороная шуба» вместо черная шуба. Но так не говорят.

Чем вызвано наличие в языке таких пар слов, как город - град, ворота - врата, молодой - младой, берег - брег и т.п.? Ср.: с одной стороны, Новгород, Белгород - с другой стороны, Волгоград, Целиноград. Как могли появиться омонимы, напр.: бригадир (офицерский чин в русской армии в XVIII в.) и бригадир (руководитель производственной бригады), ключ (источник подземных вод) и ключ (приспособление для запирания и отпирания замков), бракЛитература

Отличия от единиц, изучаемых в русской лексикологии . Парадигматический/синтагматический и диахронический/синхронический подходы... отличия от единиц, изучаемых в русской лексикологии . Парадигматический/синтагматический и диахронический/синхронический...

Методичні рекомендації для самостійної роботи з курсу лексикології англійської мови для студентів ІІІ курсу / Укл. Бойцан Л. Ф. К., 2000. 40 с. Мостовий М. І. Лексикологія англійської мови. Х. Основи, 1993. 255 с

Методичні рекомендації

1999. – 273 с. Антрушина Г. Б., Афанасьева О. В, Морозова Н. Н. Лексикология английского языка. – M. : Дрофа, 2004. – 288 ... ]. – М. : Советская Энциклопедия, 1990. – 685 с. Минаева Л. В. Лексикология и лексикография английского языка: учеб. пособие...

Литература

Фразеологизмы рассматриваются как эквиваленты слов, а лексикология - как лингвистическая дисциплина, изучающая словарный... изучения фразеологии. Они находятся в ведении лексикологии . Это справедливо и в отношении оборотов с терминологическим...

Проблема значения слова, проблема смысловой стороны слов и выражений чрезвычайно существенна для языкознания. От правильного решения этой проблемы во многом зависит понимание объема, предмета и задач семантики или семасиологии в общей системе науки о языке.

Изучение закономерностей развития словарного состава языка также невозможно без глубокого проникновения в существо исторических изменений значений слов. Выяснение сущности значения слова, анализ качественных изменений в структуре значений слова - в их историческом движении - является одной из основных задач лексикологии. Определение или толкование значений слов - главная цель составления словарей, прямой объект лексикографии.

Одним из путей подхода к решению сложных вопросов, связанных с изучением слова и его значения, с исследованием законов изменений значений слов, является выяснение разных типов и видов лексических значений слова и способов или форм их связи в смысловой структуре слова.

Слово является не только названием предмета или предметов, но и выражением значения, а иногда и целой системы значений. В одном и том же значении обобщается и объединяется общественное понимание разных предметов или явлений, действий, качеств.

Между рядами предметов, действий, качеств, обозначаемых словами, существуют разнообразные взаимодействия и соотношения. Предмет, названный словом, может оказаться звеном разных функциональных рядов, разных сторон действительности, включенных в общую широкую картину жизни. Слово помогает осмыслить и обобщить эти отношения. Все это находит отражение в развитии значений слова в языке того или иного исторического периода.

Формирование и создание нового понятия или нового понимания предмета осуществляется на базе имеющегося языкового материала. Это понимание, воплощаясь в значение слова, становится элементом смысловой структуры данного языка в целом.

Всякий раз, когда новое значение включается в лексическую систему языка, оно вступает в связь и во взаимоотношение с другими элементами сложной и разветвленной структуры языка. Только на фоне лексико-семантической системы языка, только в связи с ней определяются границы слова как сложной и вместе с тем целостной языковой единицы, объединяющей в себе ряд форм, значений и употреблений.

При отношении к слову только как к названию нельзя установить принципиальной разницы между разными значениями одного и того же слова и между различными словами-омонимами.

Значение слова определяется не только соответствием его тому понятию, которое выражается с помощью этого слова; оно зависит от свойств той части речи, той грамматической категории, к которой принадлежит слово, от общественно осознанных и отстоявшихся контекстов его употребления, от конкретных лексических связей его с другими словами, обусловленных присущими данному языку законами сочетания словесных значений, от семантического соотношения этого слова с синонимами и вообще с близкими по значениям и оттенкам словами, от экспрессивной и стилистической окраски слова.

Отсутствие разработанной семантической теории слова сказывается в том, что у нас не обобщены и не систематизированы наблюдения над качественным своеобразием значений и форм их связи, их внутреннего объединения у слов, относящихся к разным грамматическим классам. Внутреннее своеобразие лексических значений, например, предлога в соотношении с семантическими свойствами глаголов, прилагательных и других частей речи не определено.

Для того чтобы уловить потенциальные тенденции смыслового развития слов, целесообразно исследовать и способы их индивидуально-творческого применения и преобразования.

Изучение образного применения слова особенно важно для полного и широкого воспроизведения истории так называемых фразеологически связанных значений, для понимания их генезиса. Например, слово когти в русской литературе XIX века употреблялось как образ хищнического насилия, цепкого и мучительного властвования. Оно повлекло за собой в круг переносного употребления многочисленную группу слов и фраз. Когтями образно наделяются в русской художественной литературе болезнь, смерть, нищета, горе и горестные чувства, изуверство, фанатизм, ложь, разврат и другие отрицательные, но стихийные страсти, эмоции и явления.

Таким образом, семантическая сторона языка составляет часть его структуры и определяет его качество так же, как звуковая система языка, его грамматический строй или словарный состав.

Под лексическим значением слова обычно разумеют его предметно-вещественное содержание, оформленное по законам грамматики данного языка и являющееся элементом общей семантической системы словаря этого языка.

Наблюдения над способами объединения разных значений в слове, а также над закономерностями словоупотребления приводят к выводу, что не все значения слов однородны или однотипны, что есть качественные различия в структуре разных видов лексических значений.

В системе значений, выражаемой словарным составом языка, легче всего выделяются значения прямые, номинативные, как бы непосредственно направленные на «предметы», явления, действия и качества действительности (включая сюда и внутреннюю жизнь человека) и отражающие их общественное понимание. Номинативное значение слова - опора и общественно осознанный фундамент всех других его значений и применений.

Основные номинативные значения слов очень устойчивы. Эти значения можно назвать свободными, хотя их свобода обусловлена социально-исторически и предметно-логически. Функционирование этих значений слов обычно не ограничено и не связано узкими рамками тесных фразеологических сочетаний. В основном, круг употребления номинативного значения слова, круг его связей соответствует связям и отношениям самих предметов, процессов, явлений действительного мира.

У слова может быть несколько свободных значений. Однако по отношению к основному номинативному значению все другие значения этого рода в слове являются производными. Эту производность вторичных номинативных значений нельзя смешивать с метафоричностью и образностью. В той мере, в какой эти значения не отрываются от основного, они понимаются соотносительно с ним и могут быть названы номинативно-производными значениями. Часто они бывают уже, теснее, специализированнее, чем основное номинативное значение слова. Таково, например, у слова капля - капли номинативно-производное значение "жидкое лекарство, принимаемое по числу капель". Оно свойственно формам множественного числа - капли.

Два или больше свободных номинативных значения могут совмещаться в одном слове лишь в том случае, если одно или два из них являются производными от основного (по крайней мере, понимаются как такие в данный период развития языка). Если же такой связи между значениями нет, то мы имеем дело уже с двумя омонимами.

Необходимо обратить внимание еще на то обстоятельство, что свободные номинативные значения, за исключением значений терминелогических, препарированных, могут быть опорными или исходными пунктами синонимических рядов.

У многих слов есть стилистические синонимы в разных пластах или слоях лексики. Значительная часть этих синонимов лишена прямого, свободного номинативного значения. Подобные синонимы выражают свое основное значение не непосредственно, а через то семантически-основное или опорное слово, которое является базой соответствующего синонимического ряда и номинативное значение которого непосредственно направлено на действительность.

Например, глагол облечь является книжно-торжественным синонимом слова одеть и употребляется прежде всего для выражения значения одеть в соответствующем стилистическом контексте. Его основное значение не свободно-номинативное и не производно-номинативное, а экспрессивно-стилистическое, опосредованное его отношением к глаголу одеть,

На основе экспрессивно-синонимического значения могут развиваться другие, но только фразеологически связанные значения и употребления слова (ср.: облечь властью, доверием, полномочиями и совсем изолированно: облечь тайной).

Своеобразия экспрессивно-синонимических значений многих слов определяются характером и видами их соотношений с номинативными значениями опорных, исходных слов соответствующего синонимического ряда. Между тем фразеологически связанные значения слов вообще не могут служить базой, основой синонимического ряда.

Связь значений в смысловой структуре слова, способы сочетания слов и значений в речи определяются внутренними семантическими закономерностями развития языковой системы. Здесь кроются основания и условия исторически сложившихся ограничений в правилах связывания значений слов и в семантических сферах их употребления. Вот почему далеко не все значения слов в живой функционирующей лексической системе непосредственно направлены на окружающую действительность и непосредственно ее отражают. Многие значения слов замкнуты в строго определенные фразеологические контексты и используются для обмена мыслями в соответствии с исторически установившимися фразеологическими условиями их употребления. Многие слова в современной языковой системе вообще не имеют прямых номинативных значений. Они существуют лишь в составе немногочисленных фразеологических сочетаний. Их значение выделяется из этих сочетаний чаще всего путем подстановок синонимов.

Таким образом, многие слова или отдельные значения многих слов ограничены в своих связях. Эти значения могут проявляться лишь в сочетании со строго определенными словами, т. е. в узкой сфере семантических отношений.

Фразеологически связанное значение лишено глубокого и устойчивого понятийного центра. Общее предметно-логическое ядро не выступает в нем так рельефно, как в свободном значении. Оно не вытекает ни из функций составляющих слово значимых частей (если это слово производное), ни из отношений этого слова к реальной действительности. Значение этого рода - «рассеянное»: оно склонно дробиться на ряд оттенков, связанных с отдельными фразеологическими сочетаниями.

Например, глагол отрасти, хотя и определяется в толковых словарях общей формулой "достигнуть в росте каких-нибудь размеров", обычно применяется лишь по отношению к волосам, усам, бороде, ногтям. В других случаях говорится вырасти.

Различие свободных и фразеологически связанных значений слова помогает точнее и яснее представить как семантические границы, так и смысловой состав слова, систему всех его значений. Разграничение свободных и фразеологически связанных значений особенно важно для теории и практики лексикографии.

При смешении свободных и фразеологически связанных значений неизбежны подмены семантических характеристик отдельного слова описанием общего смысла тех фраз, в которые входит это слово.

В толковых словарях русского языка, например, в словаре под ред. Д. Н. Ушакова, постоянны такого рода подмены.

Количество фраз, группирующихся вокруг того или иного связанного значения слова и образующих своеобразную замкнутую фразеологическую серию, может быть очень различно - в зависимости от семантических потенций, от вещественно-смысловой рельефности этого значения, от характера его выделяемое™. Кроме того, степень тесноты, замкнутости и слитности фраз, характер образности, а вследствие этого и степень несамостоятельности словесных компонентов фраз также могут быть очень различными.

Крайнюю степень в ряду фразеологических сочетаний занимают обороты, включающие слова с единичным употреблением. Например, книжное слово преклонный встречается только в выражениях «преклонный возраст», «преклонные лета» или «года».

Кроме качественных различий между значениями свободными и значениями фразеологически связанными, несвободными, в лексической системе русского языка очень рельефно выступают специфические особенности значений, осуществление которых обусловлено синтаксически.

Своеобразный тип значений синтаксически обусловленного характера формируется в словах, за которыми закрепляется строго определенная функция в составе предложения. Функционально-синтаксически ограниченное значение качественно отличается от всех других типов значений тем, что синтаксические свойства слова как члена предложения здесь как бы включены в его семантическую характеристику. Например, ср. в разговорной речи слово молодец при выражении похвалы, одобрения в функции сказуемого: Она у нас молодец.

Предикативно-характеризующее значение у имени существительного может реализоваться в сказуемом или в составе сказуемого, в обращении, в обособленном определении и приложении.

Синтаксически ограниченное значение слова с семантической точки зрения часто представляет собой результат образно-типического обобщения какого-нибудь общественного явления, характера, каких-нибудь свойств личности и является народным выражением их оценки, их характеристики.

Есть слова, которым присуще только функционально-синтаксическое значение. Например, слово загляденье. Начиная с XIX в. слово загляденье обозначает все то, на что можно заглядеться, чем можно залюбоваться; в этом значении оно употребляется только в функции сказуемого; черты имени существительного в нем стираются, падежные формы ему уже не свойственны.